– Кровь запеклась, но мне нужно очистить рану, чтобы осмотреть ее, - не обращая внимание на комментарий сержанта говорила девушка Райту, - придется потерпеть, у меня закончился лауданум, - несколько извиняющимся тоном добавила она.

Зажмурив глаза и стиснув зубы, Райт терпел, пока девушка отмачивала намертво присохшую к ране ткань и отрывала ее от кожи. Он молчал, и лишь в особо болезненные моменты с шумом выдыхал еле слышное ругательство себе под нос.

– Все, все, - то ли для него, то ли для себя, проговорила девушка, облегченно вздыхая, - пуля прошла на вылет, я вижу выходное отверстие, именно поэтому у вас было такое сильное кровотечение. Я обработаю раны, наложу компресс и тугую повязку, ну а постельный режим вам и так обеспечен, если, конечно, эту грязную соломенную подстилку можно считать постелью, - посетовала она, в который раз поражаясь условиям содержания арестантов и давая себе зарок поговорить об этом с отцом после его возвращения от губернатора.

– Мистер Барри, - позвала она приставленного к ней ради безопасности молодого сержанта, - помогите мне перевернуть его на бок.

– Столько возни непонятно зачем, - ворчал сержант, но все же помог переменить положение тела Райта. – Как только вернется генерал Клейтон, ублюдка публично вздернут.

Лежа на правом боку, Райт чувствовал, как его ребра плотно перебинтовывают женские ручки. Его собственные руки оказались закованы в кандалы, а судя по металлическому бряцанью снизу, когда его переворачивали, на ногах тоже были цепи. После того, как девушка закончила перевязку, Райта снова положили на спину. Осторожно приподняв его голову, девушка поднесла к его губам оловянную кружку, и мужчина жадно припал к мутноватой воде с затхлым запахом, но, казалось, что вкуснее ее он ничего в жизни не пил.

– Благодарю, - выдохнул Райт, утолив жажду.

Девушка отстранилась от своего подопечного, убирая опустевшую кружку и собирая окровавленные лоскутки ткани, разбросанные по полу.

– Благодарите Господа, я всего лишь следую его воле, - тихо произнесла она и поднялась на ноги, оправляя свое простое серое льняное платье, которое могла бы носить служанка в господском доме. В руках она держала холщовую сумку с длинной ручкой, но не торопилась надевать ее через плечо.

Сделав несколько шагов к выходу, она остановилась рядом с темнокожим арестантом, на руках и ногах которого были такие же цепи, как и у Райта. Мужчина снова разразился чахоточным кашлем.

– Вот, возьмите, - произнесла девушка, порывшись в своей сумке и протягивая ему склянку, - в состав этой микстуры входит камфора, она облегчит ваш кашель, мистер…?

– Боб Льюис, мисс, - низким хриплым голосом ответил тот, почти сливаясь со мраком темной камеры.

– Принимайте пока это, мистер Льюис, - девушка передала ему пузырек. – Завтра я постараюсь принести для вас кое-что еще.

– Благослови вас Бог за вашу доброту, леди, - со всей признательностью произнес мужчина и снова закашлял.

– Мисс Клейтон, - поторопил ее сержант Барри, который уже стоял в дверях камеры.

Девушка поспешно скрылась в дверном проеме, и сержант запер дверь, унося с собой единственный источник света – масляный светильник, после чего камера окончательно погрузилась в темноту и оглушающую тишину, которую разбавляло попискивание снующих по углам крыс.

– Мисс Клейтон, - задумчиво повторил Райт, перекатывая это имя на языке, словно смакую вино.

– Дочка генерала Клейтона, - неожиданно хрипло отозвался Льюис, - говорят, недавно откуда-то приехала, помогает в солдатском госпитале, а теперь стала и в Сан-Квентин наведываться. Единственная добрая душа среди этих проклятых палачей, - мужчина со злостью сплюнул на пол, на котором где-то валялись несколько его выбитых солдатами зубов.

«Дочь генерала», - пронеслось в голове у Райта. Он ничего не стал говорить негру в ответ, экономя силы, которых и так пока было недостаточно. Впереди замаячила возможность побега, и Райт не собирался отказываться даже от такого призрачного шанса, полагаясь на свою удачу и везение. Приняв более-менее удобное положение на тонкой, местами дырявой, подстилки, Райт провалился в целебный сон, который сейчас для него был полезнее любого лекарства.

_____________

Этим вечером, дождавшись пока их кухарка, миссис Робинсон, приготовит ужин и уйдет к себе домой, Каролина Клейтон спустилась на кухню и поставила на железную печку небольшую кастрюлю, предварительно налив в нее стакан воды. Девушке пришлось разворошить кочергой остывающие угли в надежде, что их жара окажется достаточно для того, чтобы вскипятить воду.

– Вот ты где, Каролина, - в кухню зашла молодая красивая женщина в белой кружевной блузке и темно-синей юбке в пол. – Ты так и не переоделась к ужину!
– Всплеснула она руками, оглядывая ее серое платье. – А если майор Коутс заглянет нас проведать и застанет тебя такой замухрышкой?

– Он предупредил, что будет занят сегодня, - Каролина доставала из небольшого мешка сухие пахучие травы, которые были разложены в пучки и снабжены бумажками с названиями, привязанные нитками. – Мистер Коутс пригласил меня завтра на конную прогулку.

– Все равно ты не должна пренебрегать своим внешним видом, - назидательно произнесла ее собеседница.

Каролине оставалось лишь вздохнуть, мысленно соглашаясь с Изабель, которая была старше и опытней ее во многих жизненных аспектах. Мать Каролины умерла, когда девочке едва исполнилось десять лет. Холера унесла не только жизнь мамы Каролины, но также двух ее сестер и малютки-братишки. Отец Каролины, Чарльз Клейтон, в это время находился в Новом Свете, куда вскоре должен был перевезти всю свою семью, но вместо этого получил лишь горестное известие от родственников своей дражайшей, а ныне покойной супруги. Вскоре в Америке началась Гражданская война, и, разумеется, отец Каролины решил, что чудом уцелевшей девочке будет безопаснее остаться в Англии. Он обратился к своей сестре, которая была настоятельницей женского монастыря кармелиток, с просьбой приютить племянницу и позаботиться о малышке.