– Добрый вечер. Меня зовут Оля, и сегодня я буду вашим официантом, – миловидный голос вынуждает меня оторваться от шикарного вида и перевести взгляд на подоспевшего к нам официанта. – Уже что-нибудь выбрали?

Я качаю головой.

– Я не голодна.

И это действительно так, мой аппетит испарился несколько минут назад.

– Может, что-нибудь хотите выпить? У нас отличная карта авторских коктейлей.

Я морщу нос.

– Нет, спасибо. Разве что… можно, пожалуйста, бокал «Киндзмараули». И маленькую бутылку минералки.

Официантка одобрительно кивает, записывая заказ, и в этот момент Глеб возвращается за стол, забирая себе внимание очередной представительницы женского пола.

– Добрый вечер. – Она улыбается ему иначе, чем мне, но Глеб не обращает внимания на ее попытку расположить его к себе. – Что-нибудь выбрали, или мне подойти позже?

Он что-то быстро печатает своими длинными мужественными пальцами в телефоне и одновременно жестом показывает Ольге подождать.

Официантка натягивает смущенную улыбку и делает незаметный вдох, убирая планшет себе за спину.

Прочистив горло, он откладывает телефон в сторону и поднимает ничего не выражающий взгляд на девушку:

– Стейк средней прожарки и воды, пожалуйста.

– Что на гарнир?

– На ваше усмотрение, – отмахивается он, при этом выглядя весьма любезным и одновременно закрытым для меня.

Что-то изменилось. Теперь между нами появилось совершенно другое напряжение, которое разрастается очередной пропастью. Будто он обжегся и вынес для себя урок, что от меня ему нужно держаться на расстоянии. Вот только у меня все наоборот. Я хочу понять, насколько далеко он может зайти при следующей нашей близости.

Встряхнув головой, я отчитываю себя за эти мысли.

И все же…

Будет ли у меня шанс узнать его по-настоящему? Разгадаю ли я когда-нибудь его секреты?

Официантка уходит и оставляет нас наедине.

Глеб наконец смотрит на меня, впервые после ситуации в лифте.

И я хочу сказать, в отличие от меня, ему удалось поработать над своими эмоциями, потому что теперь его лицо и взгляд совершенно нечитаемы для меня. Будто и не было той искрящейся катастрофы между нами.

Прочистив горло, я складываю на столе руки и призываю себя собраться.

– Полагаю, теперь мы можем обсудить рабочие вопросы?

Я откидываюсь на стуле, пытаясь казаться такой же незаинтересованной в его обществе. Но кого я обманываю? Адреналин во мне бьет ключом. И еще что-то горячее. Что-то похоже на… похоть, которая по-прежнему не угасает внутри.

– Тогда перейдем сразу к делу. – Глеб небрежно вскидывает ладони. – Мы выплатим денежную компенсацию в размере рыночной стоимости сносимого объекта. Либо твои клиенты могут выбрать компенсацию в виде жилья, отчего они, собственно, сразу же отказались.

Его профессиональный тон задевает меня, и, если честно, сейчас я этому рада.

– Мои клиенты – пожилые люди, – холодно чеканю я. – Люди старой закалки, которые всю жизнь прожили в своем доме и не выехали бы из него даже под гнетом пуль, одна только мысль о жизни в квартире для них – целая катастрофа.

Глеб опускает большую ладонь на стол и начинает медленно стучать пальцами по стеклу.

– К чему ты ведешь?

– Я веду к тому, что мои клиенты хотят прожить остаток жизни в своем доме. Не в квартире. Это не обязательно черта города. Уверена, они согласятся и на загородное проживание. Главное, чтобы это был свой дом.

Пальцы Глеба зависают над столешницей.

– Ты не в том положении, чтобы ставить условия, Лена.

– Я не ставлю условия, а иду на уступки. И я буду благодарна, если вы учтете пожелания моих клиентов и выполните их. Это в ваших же интересах. Я в свою очередь обещаю уговорить их согласиться на ваше предложение.

Склонив голову набок, он наблюдает за мной.

– Я вот понять не могу, это смелость или глупость?

Я хмыкаю, качая головой.

– Ты хочешь сделать мне комплимент? Или запугать меня?

– Я хочу понять, что заставляет тебя быть такой отчаянной.

«Ты!» – хочется крикнуть мне, но, медленно сжав сложенные на столе руки, я усмиряю порыв.

Глеб выдерживает паузу вместе со мной, а потом кивает и произносит:

– Хорошо. Значит, будет им свой дом. У тебя неделя, чтобы подготовить их к выселению и отойти в сторону.

Сцепив зубы, я игнорирую укус раздражения от его командного тона. Хотя он и не звучал требовательно, но сами слова предполагали мое беспрекословное подчинение. А я не из тех женщин, кто любит пресмыкаться. И все же… в данном случае мне приходится проглотить горечь от уязвленной гордости.