Я прошла в квартиру и заглянула в комнату, в которой прямо на кресле для кормления спала малышка. Соня сопела маленьким носиком, и вид её был таким безмятежным, губки шевельнулись, и на детском листке появилась улыбка.

— Сколько она уже спит? — шёпотом спросила я Машу.

— Уже почти час, — подруга с обречённым видом стояла у меня за спиной.

— Ты говорила, что она два часа спит, может успеешь по быстрому? Укладку не делай, остановись на стрижке, дома сама посушишь волосы.

Машка колебалась, она глянула на часы, до времени её записи было ещё сорок минут.

— Она голодная, может раньше проснуться, — видно было, как хочется ей привести себя в порядок, но в то же время она боится оставить со мной дочурку.

— Оставь еду, я покормлю её, — предложила я выход из этой ситуации.

Подруга внимательно посмотрела на меня, взвешивая все внутренние за и против, и позвала меня на кухню. Подробно объяснив, как разводить смесь, как греть и прочее, Маша быстро, пока не передумала, накинула на плечи пуховик, сунула ноги в сапоги и, выйдя в подъезд, закрыла квартиру на ключ. За дверью я слышала торопливые шаги по лестнице, а в кухонное окно я увидела, как она быстро уходит со двора.

Маша меня предупредила, чтобы я не смотрела на Соню спящую и старалась не шуметь, я пошла в другую комнату и стала рассматривать содержимое стеллажа. На верхней полке располагались иконы, лампадка и церковные свечки. Ниже полка с папками и документами, две аккуратные стопки говорили о том, что Маша уже давно занимается здоровьем дочери, и за это время накопилось много чего.

Ещё ниже стояли уютные безделушки в виде фигурок, ваза, книги и ничего интересного. Я подошла к окну и увидела на подоконнике фотоальбом. Я взяла в руки толстую розовую книгу с серебристой надписью "Моя семья" и, сев за стол, перевернула картонную обложку и на первой страничке увидела детские фотографии. Надписей не было, переворачивая листы один за другим, я поняла, что девочка на фотографиях — это Маша.

Мне было стыдно, за то, что я без разрешения смотрю на картинки чужой жизни, но любопытство побеждало, и я не могла остановиться.

Вот детский сад, потом школа, колледж в котором мы с Марией познакомились, фотографии нашей группы, я нашла себя на общем фото и мечтательно улыбнулась. Весёлое было время. Беззаботное.

Перевернув следующую страничку, я увидела счастливую Машку в объятиях молодого человека. Скорее всего это Витя, папа Сони, о котором она мне рассказывала. Молодые были в поездках, на природе, в кафе. Дальше была серия свадебных фото, беременная Маша и её счастливый супруг, фото из роддома, Соня совсем ещё малышкой на руках у мамы и папы, прогулки с коляской и обрыв.

После младенчества дочери Маши было пусто, ни одного нового фото.

Я закрыла альбом. В нём будто в сокращённом варианте была изложена судьба моей подруги. Так хорошо начинающаяся история, с таким грустным концом. Для меня странным было то, что она не убрала из альбома свадебные фото и совместные фото со своим бывшим мужем. Я бы точно сделала это в первую очередь. Может до сих пор любит?

Прошло уже полчаса, как Маша ушла в салон. Я ещё немного походила по комнате, но не найдя ничего интересного, переместилась в кухню.

Чайник греть я не стала, просто налила себе воды и встала у окна, рассматривая проходящих по двору людей. Все такие разные. Даже у нас с Машкой разное восприятие ситуации с её мужем, интересно, как бы она восприняла мою историю, если бы я подробно рассказала о наших с Сержем отношениях?

Хотя я помню её реакцию на моё короткое "изменил". Она просто устало сказала "понятно" и больше ни о чем не спросила. Неужели для неё это так незначительно?

В соседней комнате закряхтела Соня. Я посмотрела на часы, если у Машки получилось сесть в кресло ранише, то вполне возможно, через полчасика она уже будет дома, если нет, то примерно через час. Ничего, я справлюсь.

Я зашла в комнату, на меня смотрели большие глаза ребёнка и внимательно изучали.

— Привет, малышка, — дружелюбно начала я, — твоя мамочка на время отошла, но ты не пререживай, она показала, чем тебя покормить, так что готовься, скоро будем ням-ням.

Соня нахмурила бровки и причмокнула губками, поднимая руки вверх и потягиваясь после сна, а я поспешила на кухню разводить ей смесь.

Я сделала всё так, как говорила Маша, проверила температуру смеси и понесла её девочке. Соня действительно проголодалась, она обхватила губками соску и начала с аппетитом причмокивать, одновременно водя взглядом по комнате и снова возвращаясь ко мне.

— Твоя мама пошла делась себе красивую причёску, — рассказывала я малышке, — скоро придёт, а завтра вы вместе поедите в центр, где тебя будут…, — на секунду я запнулась, язык не поворачивался рассказывать про лечение. — Там с тобой будут играть, делать всякие упражнения, будешь плавать в водичке.

Соня чмокала и молчала. Я не знала, нужно ли ей всё это рассказывать, но всё равно говорила. Мне самой было не так страшно. Слыша собственный голос, которым я успокаивала малышку, я успокаивалась и сама.