А ещё нам срочно пришлось сдавать экзамен по управлению шагоходом. Экстерном, блин. Принимал у нас его сам Плаксин. Первый раз я видел старика в кабине робота, и, знаете, было на что посмотреть. Во время учебного боя мы с Мининым почти полчаса пытались его окружить и взять в клещи, а он каждый раз ловко от нас уходил, почти не получая ущерба. Сдали ли мы экзамен? Сдали. Но я понял, что настоящими пилотами станем ещё не скоро.

Александр Иванович всё равно нас поздравил и «обрадовал» новостью, что с завтрашнего дня мы становимся инструкторами курсов, так как настоящих инструкторов у него, в том числе и Юльку, забрали в «Кремль».

На следующий день после занятий (тяжела доля педагога), я пришёл в ангар к Максимову. Тот просил меня зачем-то зайти. Шагоходов здесь давным-давно не было, и в ряд стояли танки, ну или что-то вроде танков, мощные бронированные корпуса которых штамповали на заводе в долине. Никаких длинных стволов, которые мы привыкли видеть на картинках, вместо этого чуть приподнятые башни, ощетинившиеся пулемётами, соплами огнемётов и короткими скорострельными пушками.

– Привет, Вова, – обратился я к товарищу, склонившемуся над инструментами. – Как дела?

– Привет, привет. Нормально. У меня кое-что есть для тебя.

Ну есть, так есть. Вместе мы отправились в Арсенал к Капустину. Остановившись напротив своего шагохода, я увидел, что на плече робота появилась новая конструкция напоминавшая барабан на длинной ножке.

– Что это?

Поднявшись по приставной лестнице, Максимов, указал мне рукой на новую деталь.

– Тебе и Минину я установил на корпус что-то вроде дробовика. Смотрел запись сражения в туннеле и пришёл к выводу, что он вам необходим…

– Так у нас и так оружия вроде достаточно, – удивился я. – Да и вряд ли он будет бить далеко.

– Да дослушай ты его,– прикрикнул на меня Иваныч, останавливаясь рядом. – Парень дело говорит.

– Этот дробовик не для того, чтобы палить по наступающим туземцам, дальность всего десять метров, да. Он для того, чтобы сбивать с корпуса товарища сикомэ. Вон они в прошлый раз как броню-то вам попортили.

– То есть будем палить друг по другу, – наконец догадался я.

– Верно, металлическими шариками. Почти такими же как в «ашках»и «бешках», только покрупнее. Вреда роботу они точно не причинят, а вот тела синекожих будут сметать как метлой.

– Круто! – как всегда бесшумно возник позади Минин. – Вован, мне нравится. Мне такую же надо.

– Уже поставил.

– А боезапас?

– Стреляет залпами. Хватает на пятьдесят выстрелов.

– Нормалёк. Беру, – обрадовался Толик, забираясь на лестницу и ковыряя пальцем металлический барабан.

– Так сбивать с корпуса гадов можно и огнемётом, – почесав затылок, сказал я. – Юлька в прошлый раз так и делала.

– Можно, – согласился Вова. – Вот только перегрев может быть. А это отказ всех систем.

На улице стояла тридцатиградусная жара и укрывшись в тени мы расселись в креслах. Нам в спину приятно дышали кондиционеры, установленные в Арсенале.

– Вот я только не понял, почему мы теперь товарищи, а не господа, в чём разница-то? – сказал Минин, откупоривая банку консервы и рассматривая поднимающийся над ней пар.

Бросив в Толика грязную тряпку, Капустин сказал:

– Дурак ты и уши у тебя холодные. Господа это кто?

– Ну, люди из привилегированных кругов, – ответил мой товарищ, сунув в рот кусок мяса.

– Человек, обладающий властью над теми, кто от него зависит, повелитель, – дополнил я, как на занятиях в школе.

– Правильно, – сказал Иваныч, закидывая руки за голову и откидываясь на спинку стула. – А мы кто? Ну, какие из нас господа? Господа все на «Принцессе Анне» улетели. И дворян среди нас раз-два и обчёлся, земли-то наши тю-тю, на других планетах остались. Если чуда не произойдёт, все мы здесь сдохнем, а выжить нам поможет только взаимовыручка, самопожертвование и преданность. Нет, они всё сделали правильно. Так и надо именно, что товарищи.

Лицо Капустина стало серьёзным, и обычная полуулыбка, играющая на губах, бесследно исчезла. Мы с Максимовым замерли и посмотрели друг на друга. Старик произнёс вслух то, о чём многие боялись даже думать. Вроде очевидно же, а внутри меня всё похолодело. То же самое, я уверен чувствовал и Вова.

– Мы это… ещё посмотрим… кто там сдохнет, – старательно двигая челюстями, пытался говорить с полным ртом Минин. – Раньше смерти не умрём.

Нет, ну он непробиваемый. Просто непробиваемый. За это его и люблю.