Самым значительным изменением, что своими действиями добился Анатолий, стало создание «Северного Альянса» из северо-восточных провинций под предводительством Ахмад Шаха и Дустума. Второго просто купили, а вот первого по прозвищу Масуд сподвигнул на союз лично Киборгин, встретившись с ним во время первой Панджшерской операции, и убедив его перейти на сторону СССР в обмен на значительные финансовые вливания и возможность стать правителем весьма значительного по своим размерам государства.

Это спровоцировало гонения на таджиков со стороны пуштун, причем на таджиков проживавших совсем в других местах Афганистана, в его юго-западных провинциях, что в свою очередь привело к тому, что один из лидеров моджахедов Раббани вынужден был для защиты своих соплеменников пойти на перемирие с советской армией и даже на сотрудничество, так что при некотором везении на сторону СССР могла перейти еще одна провинция Афганистана. Хотя тут все было гораздо сложнее в плане «мозаики» проживавших народов. Но анклав вполне можно было организовать.

«А если руководство не будет хлопать ушами и возьмется за дело настоящим образом, как завещал Ленин, но без идеологической хрени, то можно и центр Афганистана к рукам прибрать. По крайней мере попытаться, чтобы амеры с саудитами пересрались и пошли на реальные переговоры», – подумал Анатолий.

Вопрос лишь заключался в том, есть ли у советского руководства для этого достаточно политической воли и просто время всем этим заниматься? Все-таки Брежнев стал совсем плох и как отлично помнил Киборгин – в конце года умрет, так что политическое руководство уже сейчас и чем дальше, тем активнее может быть занято больше внутренними подковерными играми. И тот, кто сейчас предложит отказаться от идеологии в решении афганского вопроса может сильно подставиться и его просто распнут ретрограды во главе с Сусловым. Дескать предали революцию и бла-бла-бла…

«Так что пока к власти не пришел Андропов, на что-то рассчитывать в этом отношении не стоит и целый год придется воевать впустую, – пришел к печальному выводу Киборгин. – Уже то, что удалось протащить решение о создании штрафбата можно считать чудом».

Да, еще одним изменением, что добился своими действиями Анатолий, это создание штрафного батальона как боевого подразделения. Этим действом решалось сразу несколько задач.

Во-первых, давили такие явления как дедовщина и землячество в армии (шутка ли, под пятнадцать тысяч человек находилась в дисбатах и ведь это только те случаи, на которые уже невозможно стало закрывать глаза). Угроза попасть не просто на «дизель», а в Афганистан могла реально приструнить правонарушителей. Ведь в «за речкой» сдохнуть раз плюнуть, особенно в составе штрафбата, что будут посылать в самое пекло.

Во-вторых, Киборгин становясь командиром этого подразделения получал определенную свободу действия. В частности, ему требовалось под шумок грохота орудий, взрыва бомб, пулеметных очередей и дымовых завес обзавестись серьезным стартовым капиталом, чтобы, когда начнет разваливаться СССР не только не оказаться с голой задницей жуя витаминную крапиву, но вложиться в самые прибыльные финансовые проекты, умножив капитал в несколько раз, или даже на порядок, и уже с помощью этих денег пойти дальше по намеченному плану…

Миллион долларов у него уже имелся, плюс золота изрядное количество, но этого для по-настоящему серьезных дел было мало, тем более что следовало поделиться с сообщником и покровителем в виде генерал-майора Громова, что за это станет его прикрывать и давать нужные приказы на действия штрафбата в самых денежных районах, а оные находятся там, где культивируют мак и коноплю.

«Главное с самой наркотой не связываться», – подумал Киборгин.

– Здравья желаю товарищ генерал-майор, капитан Киборгин по вашему приказанию прибыл, – поздоровался Анатолий с командиром 5-й мотострелковой дивизией Громовым, войдя к нему в кабинет.

Он приехал для получения под свое командование штрафного батальона.

– Здравствуй-здравствуй… капитан.

Комдив выглядел не слишком довольным, скорее даже хмурым, что он даже не пытался скрыть, скорее даже демонстративно проявлял свое плохое настроение. Невольно возникло сравнение с грозовой тучей, что того и гляди, гром греметь начнет, да молнии исторгать. Это не могло не напрячь.

– Товарищ генерал-майор, разрешите вопрос? – осторожно произнес Анатолий, чувствуя сейчас себя сапером связавшимся с незнакомой миной, кою надо обязательно деактивировать, когда одна ошибка и взрыв.

– Задавай…

– Ваше плохое настроение как-то связано со мной?

Громов поднял на Анатолия тяжелый взгляд.

– Связано.

– Какие-то проблемы с батальоном?

– Нет. С твоим батальоном никаких проблем нет, ждет тебя…

Киборгину послышалась двусмысленность в этой фразе. Угроза. Ну да, штрафной батальон может ждать его как командира, а может как… штрафника.

– Тогда в чем дело? Может я смогу как-то исправить ситуацию? Как вы понимаете, мне бы очень не хотелось, чтобы у вас, как моего непосредственного теперь командира, на меня вырос зуб. Это сулит мне много ненужных проблем на ровном месте.

На это Громов криво усмехнулся и ответил:

– Зуб у меня на тебя действительно вырос капитан, и очень большой, а вот исправить ты вряд ли что-то сможешь.

«Значит выбью… причем вместе с мозгами», – подумал Анатолий, но промолчал, ожидая продолжения и оно последовало: