Шрифт:
Ведьмы пили его, добавив мёд из горшка, и Джек последовал их примеру.
«Что ж, по крайней мере, это достаточно бодрит».
Болело, кажется, всё. Ноги, спина, затылок, даже отсутствующий сейчас хвост – и то ломило. Не столько от физических нагрузок, сколько из-за ледяной, опустошительной жажды золотого веретена, хотя два решета с водой, без сомнения, внесли свою лепту… Джеку очень хотелось спросить, из чего на самом деле состояла пряжа в итоге, только ли из соломы и лунного света, но услышать ответ было страшновато.
«…такое чувство, что из меня вытянули все силы, – пронеслось в голове. И в тот же момент Чёрная поймала его взгляд и усмехнулась. – Или так и есть?»
Сирил тоже выглядел неважно – по крайней мере, как человек, который капитально не выспался. Волосы у него стояли дыбом, а под глазами залегла синева, и из-за этого он ещё больше напоминал злодея, чем обычно. Зевал, щурился, замирал, уставившись в одну точку… Печёный клубень он расковырял на небольшие кусочки и теперь медленно ел, макая их в джем.
– Ты бы подкрепился получше, – не выдержал Джек наконец. У него самого аппетита не было тоже, но привычка плотно завтракать, если уж есть такая возможность, брала своё. – День, э-э, обещает быть трудным, – добавил он с намёком.
До прихода ведьм они успели коротко, буквально в двух словах, обсудить последнюю службу и сообща пришли к выводу, что, скорее всего, хозяйки поступят как в первый день: выдадут задание – и исчезнут до заката.
А печь хлеб на голодный желудок – так себе развлечение.
– Ты прямо как Вив, – скривился Сирил, но всё-таки перегнулся через столешницу и отхватил ножом здоровый кусок от окорока. – Ешь нормально, шапку надень… Что ещё, посоветуешь завести мне девушку и купить нормальные шмотки?
– Нет, конечно, оставь всех девушек мне, – фыркнул Джек. – А Вив?..
– Вивиан. Мой брат.
– Точно!
Ведьмы наблюдали за ними молча: Красная – с любопытством, Чёрная – улыбаясь, а Белая – мрачно.
«Мы как будто участвуем в телешоу».
– Какой сюрприз, оказывается, ты запоминаешь, что я говорю, – с неуловимым оттенком сарказма ответил Сирил. Уже изрядно перепачканными пальцами оторвал тонкую полоску мяса, подумав, макнул в джем – и осторожно, по-кошачьи тронул языком. – Просто удивительно.
Джек поймал себя на том, что неприлично пялится, и торопливо подвинул блюдо с корнеплодами, скрывая неловкость:
– Я вообще очень внимательный! В тех случаях, когда почему-то не пропускаю всё на свете. Вот, возьми ещё эту замечательную… э-э… замечательное… что-то печёное!
Красная не выдержала – и расхехекалась, визгливо, но искренне.
– Брюква это, брюква! – хрюкнула она. – В первый раз, что ли, видишь?
– Ну, она меня тоже встречает впервые, готов поспорить, – без паузы откликнулся Джек. И обернулся к Сирилу: – А ты о чём задумался?
– О том, что я, оказывается, брюкву тоже ненавижу…
– Да?
– Меньше, чем тебя.
Джек состроил вот-большое-спасибо лицо; Сирил хмыкнул в сторону. Чёрная добродушно улыбалась, Красная беззвучно хехекала в кулак…
И только Белая продолжала угрюмо пялиться.
На Сирила.
«Что же он ей ответил в конце концов?»
Стоило только подумать об этом, и настроение резко испортилось. Джек продолжал перешучиваться со всеми по очереди и доел то, что лежало у него в миске, но удовольствия не получил ни от пищи, ни от общения. Сирил заметил перемену, однако истолковал её по-своему и, похоже, задумался о том, как бы выторговать условия повыгоднее перед последней службой. Лицо у него стало сосредоточенное; он не заметил, как джем капнул на воротник и оставил пятно.
«Вот дуралей, – пронеслась мысль. И – обожгла. – Интересно, а он сильно разозлится, если я сейчас начну его вытирать?»
Джек уже было потянулся за салфеткой, за полотенцем, за собственными дурацкими юбками – что первое попалось бы под руку, но Белая его опередила.
– Ишь, наронял, хи-хи-хи, – ухмыльнулась она и царапнула длинным чёрным ногтем по воротнику, смазывая варенье. Пятно задымилось, как искусственный лёд, и бесследно исчезло. – Худоротый.
Джека бросило в жар так резко, что он даже не сразу опознал в этом ощущении злость. Хотелось клацнуть зубами, рыкнуть – и откусить дурную белобрысую башку, чтоб лишнего не думала…
А Сирил только отвернулся.
И покраснел.
«Что-о? – в голове не осталось ни одной связной мысли. – Что-о-о?»
– Ну, довольно! – произнесла вдруг Чёрная, поднимаясь, и резко хлопнула в ладоши. Остатки брюквы, мяса и, к пущей печали Джека, бодрящего травяного отвара тут же исчезли. – Время-то идёт, солнце уж высокохонько, а дел много.
На сей раз идти пришлось недалеко – буквально в соседнюю комнату. Часть её занимала печь и дрова, как попало сваленные в углу, часть – большой каменный стол. В открытом сундуке у стены и на крючках, вбитых с внутренней стороны крышки, висела разная утварь – чугунки, ложки, жутковатого вида щипцы и ножи. Сбоку была ещё одна дверь, немного приоткрытая, и за ней виднелась боковая часть двора – просторный участок глинистой земли, вытоптанной до каменной твёрдости.