– Ну, почему бы и нет… К вам только – это к кому? Состав банды меня интересует мало, там одни местные… Но у вас я ни мешочков с землёй, ни амулетов не вижу. Игроки? – выгнул он брови. – Хм, но я не помню, чтоб Неблагой раздавал вам бонусы. Вы из предыдущей партии, что ли? Или потомки?

Ухмылка у Крыса стала шире.

– Скажем так, у нас есть опыт.

– И насколько большой?

– Столетний. Даже, пожалуй, поболее.

Джек присвистнул – вполне искренне.

– Значит, предыдущая игра была сто лет тому назад? До войны ещё, выходит? В смысле, до Тридцатилетней?

Лицо у Крыса стало задумчивым… и смягчилось, точно вспомнилось ему что-то непрошеное, ненужное, давным-давно спящее под семью замками, за семью запорами.

– Нет, приятель, война тогда как раз уже шла, – произнёс он негромко, опустив взгляд. – В газетах писали, что мы, мол, побеждаем, наступаем, и что месяц-другой – и всё решится. Тридцатилетняя, значит… О чём не писали, так это о том, как выползти к своим на руках, на локтях, если ноги отшибло. И о том, как пахнет в госпитале карболкой и мертвечиной. И о том, как в поезде трясёт, а тряска отдаётся в культях… Тридцать лет, м-да, – поднял он глаза на Джека, и лицо у него вновь стало как из камня высеченное. – Сейчас уже не припомню. Может, год прошёл, может, два, а может, и все три. Осенью пришли ранние, лютые заморозки – и вот тогда-то начались Игры.

Джеку показалось вдруг, что Крыс сейчас, вот-вот, спросит про то, как война закончилась и кто победил; приготовился даже отвечать, но тот умолк.

«Что ты загадал, когда оказался перед Неблагим? – пронеслось в голове. – Вернуть ноги? Кого-то оживить? Остановить войну? Что ты отдал и какой получил дар?»

Но вслух такое спрашивать, конечно, было нельзя.

– В этот раз тоже было морозно, – вместо этого сказал Джек беспечно. – Если бродишь от города к городу, не имея крыши над головой, то мороз – это смерть… Здесь хотя бы тепло.

– И то верно, – хохотнул Крыс. – Ну что ж, слово за слово. Расскажу-ка и я тебе кое-что любопытное. Хозяин здешних земель о том пока помалкивает, но Игра заканчивается ровно через год. Ключи исчезают; не успел победить – живи, выживай, жди следующей Игры. Дары-то благо никуда не деваются…

– Выходит, что месяцев девять-десять у нас есть, – откликнулся Джек, стараясь не подавать виду, что от таких новостей у него внутри всё в ледяной комок сжалось. Как если бы сказали вдруг, что от жизни осталась половина, нет, четверть – или того меньше. – А если нет, так можно дотянуть до очередного захода. Если вы, ребята, сумели, значит, есть способ продлить жизнь.

– Ага. Например, изловить русалку, вырвать у неё сердце и съесть живьём, –хмыкнул Крыс, а Жор, который до тех пор стоял тихо, не меняя позы, скрестил на груди руки и нахмурился. – Но на всех русалок не хватит. Сейчас ещё можно добыть ключ, если пройти испытание, но к весне все ключи будут на руках, – он многозначительно умолк.

– А значит, придётся за них драться друг с другом, – сообразил Джек. Его такой поворот не то чтоб сильно удивил – это было весьма в духе Неблагого. – И тут у большой компании, конечно, преимущество… У меня другой вопрос. Положим, мы соберём ключи – сообща. А что потом-то? Трон один, победа тоже одна… Как делить будем?

Глаза у старика забегали; он сцепил пальцы в замок, но руки всё равно выдавали его дрожью. Жор стоял недвижно, как истукан. А Крыс оскалился, подавшись вперёд:

– Клятва. Колдовская клятва на крови, нерушимая: тот, кто победит, исполнит желания других. Вот такой у нас уговор.

Джек почувствовал, как тянет под ложечкой.

«Мне ведь надо разговорить их получше, – подумал он тоскливо. – Узнать, что с той женщиной и где они её прячут; разведать их слабые места – да и сильные тоже… Надо прикинуться дружелюбным, выпить эля, рассказать пару баек».

– Значит, и мне надо будет поклясться, если я к вам присоединюсь? – спросил он, чувствуя, как деревенеет гортань от напряжения.

– По справедливости – да, – кивнул спокойно Крыс. – На таких условиях мы и впрямь тебя примем. И уж, поверь, не обидим впредь.

– Ага, – растерянно откликнулся Джек. Он хорошо понимал, что необходимо сделать – и что произойдёт, если он не справится, не сумеет болтать достаточно убедительно. – И я не должен буду вас обижать тоже… Должен буду поклясться в верности вот ему, – он кивнул на Жора. – Каннибалу. И этому, серийному насильнику, – глянул он искоса на старика, и потом перевёл взгляд на Крыса. – И тебе. А ты-то кто?

А тот ухмыльнулся так широко, что видны стали коренные зубы – и почудилось на секунду, что шрам вот-вот разойдётся, открывая кровавую прореху.

– А я, – сказал Крыс, – твоя смерть.

И достал из-за пояса флейту.

Джеку стало страшно – и в то же время от сердца отлегло.

«Значит, всё-таки драться».

Дожидаться, пока флейта запоёт, он не стал – и чихнул огнём прямо в костёр. Хотел в Крыса, но не смог: это совсем не то что задрать зайца или разогнать дикое зверьё вокруг повозки торговца. Эффект, тем не менее, превзошёл ожидания. Брызнули в стороны угли, зола, пепел, хворост и дёрн. Старичок взвыл, покатившись по земле, а затем пополз в заросли вереска, пытаясь одновременно дрожащими руками заткнуть себе уши чем-то.