«Проходи мимо, – думал он и представлял, как вяжет волшебные узлы, которые показывал Эйлахан. – Мимо. Мимо. Мимо…»

То ли магия сработала, то ли ему и впрямь удалось оторваться от огромного чудовища. От усталости тело словно превратилось в студень. Сердце билось часто-часто; лапы и уши подёргивались сами собой. Но время шло, а зловещее «бум, бум, бум» и шелест от волочащейся по земле дубины так и не нарушали тишину ночи. Обессиленный, Джек прикрыл глаза и начал проваливаться в сон… а потом услышал другой звук, незнакомый, но тревожный.

Цок, цок, цок.

На этот раз Джек оказался готов.

Воспоминание о горгулье, обнаруженной днём, было слишком свежим. Он напрягся, приготовился – и, когда в проёме показалась глупая пучеглазая рожа, то просто чихнул в неё огнём.

Горгулья взвизгнула и метнулась в сторону, как летучая мышь-переросток. Вот только подняться с земли не смогла – прицельный плевок огнём кое-где прожёг перепончатые крылья насквозь. Джек переломил ей шею одним ударом лапы – для этого всего-то и понадобилось, что подрасти до размеров бычка.

«Может, я не самая большая и зубастая тварь в этом месте, – подумал он, ощущая странную, непривычную злость; быть загнанной жертвой ему не понравилось. – Но и не самая слабая».

Спать той ночью он так и не рискнул – как и оставаться подолгу на одном месте.

Горгульи и великан с дубиной оказались не единственными чудищами каменного леса. Перебегая в тени, от укрытия к укрытию, Джек как-то услышал топот множества лап, сопение… а затем вдруг леденящий душу вой, и едва успел забиться в какую-то дыру, когда мимо пронеслась стая чёрных псов, рослых, с острыми стоячими ушами и вытянутыми мордами. Глаза у них полыхали красным огнём.

Джек почти не сомневался, что шерсть у псов горит не хуже, чем крылья у горгулий, но на драку благоразумно нарываться не стал.

Великана он замечал ещё раза три или четыре, но, к счастью, издали. Однажды – с края широкой расщелины, когда это чудовище, похожее на гоблина-переростка, бродило по другой стороне, заунывно причитая. Потом – за ореховой рощей… Но, вероятно, лисы интересовали великана же меньше, чем люди; Джека он не то ленился преследовать, не то вовсе не чуял.

Горгульи, как выяснилось, имели дурную привычку сбиваться в стаи и атаковать скопом. Но огня они опасались – что поодиночке, что кучей, так что Джек со второй или третьей стычки научился с ними справляться – и держать их на безопасном расстоянии, чтобы не попадать под удары острых когтей.

Псов он попросту избегал.

Ночь казалась бесконечной. До рассвета Джек дотянул, уже чувствуя себя наполовину мёртвым: лапы подгибались, в носу свербело от огненных чихов, а в ушах звенело от визга горгулий. Он доковылял до какого-то ручья, нахлебался воды так, что внутри забулькало, и юркнул в первую нору, показавшуюся безопасной. Там уже обитала стайка полевых мышей; Джек честно сказал им, что уж сегодня точно трогать их не станет – и завалился спать.

…проснулся он лишь во второй половине дня, помятый и несчастный, но довольный уже тем, что живой.

Он наскоро ополоснулся в ручье – после ночной беготни тело казалось липким и неприятным – и позавтракал. Еды оставалось ещё на несколько дней. Джек решил сперва израсходовать то, что может испортиться, а уже потом переходить на подножный корм – это позволило бы сэкономить силы и время, не тратя их поначалу на охоту.

«Сложнее всего в первые дни, – успокаивал он себя. – Если я освоюсь, если пойму, какие тут правила, то станет полегче. Надо только потерпеть».

Но верилось в это с трудом.

После завтрака – настолько позднего и плотного, что его, скорее, правильнее было назвать обедом – Джек снова попытался исследовать окрестности. Не то чтобы он надеялся сразу найти арфу, но думал, что хотя бы сумеет подобрать несколько безопасных мест, где можно переночевать относительно безопасно.

Он и преуспел, и нет.

Несколько раз наткнувшись на спящих горгулий, Джек сообразил, что они предпочитают места повыше – а вот в норы почти не забираются. Нор же, больших и малых, здесь хватало. Некоторые из них вели в небольшие пещеры, другие заканчивались тупиками… Отметив несколько приемлемых вариантов, Джек решил, что пора прерваться и перекусить – ночью, с пробуждением чудовищ, почти наверняка стало бы не до ужинов. Он рискнул даже развести костёр и приготовить кашу с мясом, а также запечь несколько рыбёшек в соли и в пряных травах. Вышло недурно, настолько, что даже настроение приподнялось.

«Живём! – думал он, сворачивая лагерь и подчищая следы своего недолгого присутствия у ручья. Солнце уже почти коснулось краем горизонта. – И правда, трудней всего – первая ночь. Что может меня теперь удивить? Я ко всему готов!»

…Джек даже успел посмаковать эту привлекательную мысль, когда что-то тренькнуло на грани слышимости – и в ствол поваленного вяза вонзился арбалетный болт.

Внутри разлился холодок.

«Только не Сирил, – пронеслось в голове. – Пожалуйста, пусть это будет кто угодно другой, любой несчастный, которого заманила арфа».