Посидоний покачал головой: — История в том виде, в каком ты ее нам преподнес, обретает смысл, Гордиан. Как я мог быть настолько слеп к предательству Гатамандикса? Ведь, я был готов во всем обвинить Клеобула!

— Конечно, мы до сих пор не знаем истины, которая вызвала такую последовательность событий, — сказал Антипатр. — Был ли предок Виндовикса моделью для Колосса или нет?

— Вы забываете, что я видел голову статуи до того, как она была разрушена, — сказал Виндовикс. — Я в этом ни чуточки не сомневаюсь. Виндовикс, мой пра-пра-пра… — Он сбился со счета, несколько раз моргнул и продолжил. — И это он был моделью для Хареса.

— Я тоже видел голову статуи и тоже не сомневаюсь, — сказал Клеобул. — Но она была не совсем похожа на твою, Виндовикс. Ты просто хотел увидеть то, что хотел.

— Но ведь и Гатамандикс тоже думал, что она похожа на Виндовикса, иначе он никогда бы не пошел на такие ухищрения, чтобы уничтожить голову, — заметил Антипатр.

— Это просто логические суждения, — сказал Посидоний. — Но истина остается нераскрытой. У нас есть только легенда, слухи и субъективное наблюдение. В этом случае эмпирические рассуждения не дадут окончательного вывода. Увы!

* * *

Виндовиксу понадобился всего день, чтобы оправиться от похмелья, но у меня поднялась температура от раны, которую я получил от ножа друида, и я болел несколько дней. Благодаря заботам нашего хозяина и Антипатра лихорадка прошла, и я постепенно выздоровел.

Через несколько дней, во время перерыва в ненастье, я сидел в саду. Рядом стояли Посидоний и Антипатр, обсуждая философский вопрос. Лёгкое тепло зимнего солнца приятно коснулось моего лица.

Виндовикс прогуливался по саду. Во всяком случае, оставшиеся шрамы от падения добавили характера его грубым чертам. Он начал отращивать усы, но потребуется много времени, чтобы вернуть свою былую красоту.

Он дернул шелковистые волосы над губой, одарил меня долгим томным взглядом и пошел дальше.

— Бедняга Виндовикс! — сказал Антипатр, — Ведь, он предан человеком, которому доверял. Он, должно быть, сейчас так одинок, чувствуя себя единственным галлом на греческом острове. Мне кажется, что он влюблен в тебя, Гордиан.

— Все может быть, — сказал я.

Посидоний поднял бровь: — А зима только началась. Рано или поздно тебе придется уступить его ухаживаниям.

— Я уж как нибудь сам с этим разберусь?

Антипатр заморгал: — Как так?

Я улыбнулся и пожала плечами, почувствовав, что заинтриговал их, подбросив им еще одну тему для размышлений.

Ох, уж эти греки!

– Что это за забавные картинки на стенах? – спросил я. Хорошенькая служанка, пышная блондинка, только что принесла мне третью чашу вина, и картинки показались мне еще забавнее. Антипатр, мой попутчик и первый наставник во всем, нахмурил густые седые брови и наградил меня уничтожающим взглядом, который я уже слишком много раз видел за время нашего путешествия. Конечно, мне было девятнадцать, и по римским законам я уже считался взрослым мужчиной, но под этим взглядом я ощущал себя девятилетним мальчиком.

– Гордиан! Может ли быть такое, чтобы ты не слышал рассказы про Фафхрда и Серого Мышелова?

– Серого кого?

– Мышелова.

Тут уже я нахмурился.

– Что такое мыши, прекрасно знаю, но что такое, во имя богов, мышеловы?

Антипатр вздохнул.

– Так в Древнем Египте называли домашних кошек, известных своим охотничьим мастерством по части грызунов. Поэтому мышелов – охотник на мышей.

– Но, вы же сами понимаете, что у нас-то в Риме кошек нет, – сказал я, поежившись. Только подумать, держать такое злобное создание в доме, с острыми когтями и клыками. В путешествиях я видел пару таких, на кораблях. Вероятно, капитаны очень ценили их за способность избавлять суда от вредителей, но я предпочитал держаться подальше от этих странных созданий. Как и большинство римлян, я находил их несколько отталкивающими, если не вообще опасными. Мне рассказывали, что египтяне боготворили этих пушистых зверьков, позволяя им расхаживать по улицам и даже жить у них в домах. В Египте я еще не был, но сама мысль о том, что египтяне живут вместе с кошками, совсем не воодушевляла меня.