Эмоции Алое перетекали от грусти к злости, но не обратно.

– В Тихом царстве тётя Луиза играет на пианино и сожалеет о всех совершённых ошибках, да, она должна сожалеть о них! А дядя Крис, от упрямства так и не приплывший в это царство, всё плавает в Карем море, не находя ни дома, ни света, хотя они всегда были под его рукой, – мальчик успокоился. – Глупцы! – под конец размышления вскрикивал он с ненавистью. – Они оба глупцы!

Без улыбки и с досадой Алое вышел из своей комнаты в общий ангельский коридор.

Государство под названием Ангелия представляет собой двухэтажный белый коридор с тысячей дверей, и невозможно предугадать, не будучи ангельцем, какая дверь приведёт на балкон посреди небесного свода, какая приведёт на урок истории, а какая в Облачный округ Ангелии, где дома на облаках.

Между двумя этажами Ангелии, да между Ангелией и землёй планеты Отил-Беркана, парит стеклянный лифт: именно в небесах сей чудотворческой планеты, Отил-Берканы, и находится Ангелия, невидимая человеческим глазом.

Долго брёл Алое по невзрачному белому коридору, прошёл мимо пропускного ресепшна около стеклянного лифта, ничему не придавая восхищения, даже многоярусным облакам под синью небес, что игрались за многочисленными окнами! Создал и бросил Алое облака на потеху погоды.

Работающая на ресеншне молодая женщина, заприметив уходящего в сторону столовых внука Верховного ангела, встала со стула, расправила плечи и улыбнулась.

– Приветствую Вас, господин Лейнстрейндж! И с добрым утром!

– Благодарю, это взаимно! – не повернулся он к ней лицом.

– Господин Лейнстрейндж, постойте, пожалуйста! – подбежала она к мальчику.

– Да-да? – фыркнул от недовольства да спокойно обернулся на голос он.

– Только Верховный ангел, члены Верховного совета и их потомки могут сменять пейзажи в ангельском коридоре, господин Лейнстрейндж. Как внук Верховного ангела, кой между смертными и Богом, как будущий правитель Ангелии, Вы не могли бы побаловать мои глаза и глаза своих будущих подчинённых большей красотой, чем просто белые стены? – поклонилась и улыбнулась женщина в серебристом костюме. – Пожалуйста!

Мальчишка впервые за утро улыбнулся и взмахом руки превратил главный коридор в тропические джунгли, где шелестела тёмно-зелёная блестящая листва и перекрикивались туканы.

– Спасибо!

– Да не за что… – смутился и побрёл дальше по коридору светловласый.

Работающая на ресепшне слегка преклонилась пред ним снова, Алое юркнул в двери столовой только для Верховного ангела, его семьи и Верховного совета. Он присел за длинный стол пустующей залы.

– Приветствую Вас, мистер Лейнстрейндж! – возрадовался работник столовой. – Утро доброе! Чего изволите?

– Благодарю, взаимно. Мне как всегда – самого дорогого и прелестного.

– Естественно. Чего изволите, то и подам. Минуту!

Работник откланялся в кухню, полную еды и аппетитных запахов. Мальчик выдохнул и растёкся по спинке стула, беззаботно улыбнувшись. Настала тишина, замолкли птицы в коридоре.

– Тише! – отчаянно шикнул Алое на музыку в голове, и её воспроизведение вправду остановилось.

Сказы о Карем море и воспоминания о покойных родственниках всегда пробуждали в его голове воспоминания о музыке, вечно играющей в Талантливом Доме… Проклятом Талантливом Доме! Мальчик нервно укусил ноготь большого пальца левой руки.

– Талантливый Дом… – произнёс он вслух название страшного учреждения.

– Чего, простите?

– Ах! Это Вы! – испугался Алое работника и выпрямился. – Простите, кхм, мысли вслух.

– Хотели бы вернуться в Талантливый Дом? – присел работник столовой, одетый в серебристый костюм, рядом с одиннадцатилетним мальчишкой.

Алое категорично замотал головой.

– Нет! Мне хватило пятого класса и первой половины шестого класса обучения там, чтобы возненавидеть то земное подобие школы для псевдоталантливых отпрысков всяких-разных людей, а к ещё большему знакомству с тем местом я не стремлюсь. Увы!

– Неужто Вы не скучаете? – опечалился работник столовой.

– По чему? По запаху свежего хлеба?! Он и здесь есть!

Мужчина встал со стула.

– По музыке, которая звучит из каждого утюга, по танцующим и чутка обезумевшим от свободы подросткам на заднем дворе, кои цитируют Марка Твена! По подруге…?

– Глупости… – призадумался Алое.

Работник столовой потянулся к включателю настенного радио.

– Может, включить радио Вам?

– Нет! – отрезал Алое.

Встроенное в стену радио осталось молчать.