– Сегодня я в последний раз здесь, - произнесла она тихо.
– Сейчас у меня последняя запись, а затем я отправляюсь на перерождение.

Ее удивил внезапно блеснувший в тусклых глазах Бенни огонек. Но он сказал только:

– Да, мисс Сонненберг.

– Однажды я оскорбила тебя, предложив чаевые. И не собираюсь повторять эту ошибку. Я знаю, ты оказываешь свои услуги бескорыстно. Ты когда-нибудь слышал о гонораре?

– Гонорарии?

– Если человек делает что-нибудь сверх своих обязанностей, сверх нормы, люди обычно хотят выразить ему свою благодарность. Дарят что-нибудь и называют это гонораром. Гонорар принимают все.

– А на что он похож, этот гонорарий?
– с сомнением спросил Бенни.

– Единственное, что я могу тебе предложить, это деньги. Купи на них что тебе понравится, и эта вещь будет напоминанием обо мне. Благодарю тебя, Бенни, и прощай!

Он стоял у дверей седьмой студии, зажав в ладони три смятые ассигнации. Потом тщательно расправил их. Двести пятьдесят долларов.

В седьмой студии еще не были готовы к записи, и Сьюзан прошла в комнату отдыха. К ее неудовольствию, за ней последовал Уэйгэнг.

– Итак, сегодня последняя запись Сьюзан Сонненберг, - не без многозначительности вздохнул Уэйгэнг.

– Как тут не согласиться с вами, мистер Уэйгэнг, раз уж вы делаете подобное заявление, - сказала Сьюзан.

Этот суетливый маленький человечек был одним из главных администраторов Мьюзикосмоса, и то, что нравилось ему, должно было нравиться всем.

– Разве вам не грустно немного, не жаль расставаться с музыкой? спросил Уэйгэнг.
– По всей вероятности, пианисткой вам уже не стать. И вы уже никогда не будете знамениты.

Сьюзан сознавала, что единственная причина ее нелюбви к Уэйгэнгу крылась в обычном презрении музыкантов-исполнителей и композиторов к музыкантам-теоретикам... К тому же не успевал он обычно и рта раскрыть, как все уже знали, что он сейчас скажет.

– Как пианист я сделала в музыке почти все. И мне не хотелось бы повторяться. У меня высокие показатели по шкале технических способностей. Почему бы мне не стать, например, врачом или физиком?

– Ученым?
– ужаснулся Уэйгэнг.

И тут она подумала, что Уэйгэнга можно попросить об одной услуге, он не откажет ей и не подведет.

– Мистер Уэйгэнг, - спросила Сьюзан, - вам знаком Старина Бенни?

– Привратник? Да, конечно.

– Сделайте мне одолжение. Пошлите его на тестирование.

– Тестирование? Для чего?

Она едва не сказала: "Для отправки на перерождение".

Сама идея была безумной. Перерождение являлось прерогативой "верхней десятки" - десяти процентов населения с высшими показателями по шкале ЦДО, ценности для общества.

В эти десять процентов входила довольно большая группа людей. Сьюзан по своим данным легко вошла в "десятку", впрочем, как и все ее знакомые и друзья. Любой выпускник колледжа, любой администратор, художник, писатель, музыкант, технический специалист, врач - практически каждый человек, достигший в какой-либо области успеха, пусть даже умеренного, мог рассчитывать на перерождение. Каждый, кого она знала, кроме Бенни.

Сложнее, чем кому-либо еще, объяснить Уэйгэнгу то чувство, а скорее почти интуитивное ощущение, что в Бенни сокрыто большее, нежели кажется. Она понимала, что отнюдь не беспристрастна к Бенни, он нравился ей, а мог умереть каждую минуту, каким бы сильным и здоровым ни выглядел для своих лет. Естественно, что ей хотелось добиться для него перерождения, хотя бы просто потому, что он славный парень.

Но и это еще не все. Шкала ЦДО учитывала не только интеллект и разного рода способности, но и то, что называли "эмпатией", а иногда - даром сопереживания. Иначе говоря, при прочих равных показателях "славный парень" имел больше шансов, нежели тип, обрывающий крылышки мухам. По шкале эмпатии Бенни наверняка получит высокие баллы.

– Вы же знаете, что такое тест, - раздраженно проговорила она.

Ей не хотелось говорить "тест ЦДО".

– Тест на музыкальные способности?

– Ну, конечно, они проверят и это.

Тест МС служил самым различным целям, но включал и сокращенный тест на уровень интеллектуальных способностей и еще более сокращенный - на личностные свойства. Если у Бенни вдруг выявится какой-либо дар, способности, тесты непременно это отразят, и тогда отправить его на тест ЦДО будет значительно проще.

Кто-то из технического персонала постучался и приоткрыл дверь.

– Мы готовы, мисс Сонненберг.

Это была необычная запись. Все знали, что сразу после нее Сьюзан отправится в Институт перерождения. Это не будет смертью в настоящем смысле слова - только родственники, да и то, как правило, лишь женщины, плакали, когда близкий им человек отправлялся в институт; обычно каждый удостоившийся перерождения, ликовал, а лишенным этой чести оставалось лишь страстно надеяться, но по роковой своей необратимости событие это было сравнимо с реальной смертью. Сьюзан Сонненберг, пианистка, умрет. После перерождения ей будет уже неведомо, что когда-то, в прежней жизни, она была пианисткой Сонненберг, если только психиатры не сочтут, что подобное знание не повредит ей. Но психиатры, как правило, предубеждены против такого рода откровенности.