Не так давно книгу перевели на русский язык: она не только знаменует собой новый этап в творчестве Агамбена, но и важна как оригинальное выступление на тему выживания во времена исторических катаклизмов.

О персонаже уличного итальянского театра дель арте Пульчинелле. Агамбен обратился к творчеству итальянского живописца Джандоменико Тьеполо и его альбому с изображением жизни Пульчинеллы: рождение, развлечения, шутки, приемы пищи и смерть (может ли Пульчинелла по-настоящему умереть – это отдельный вопрос).

Пульчинелла – это настоящий трикстер, и он не вписывается в привычные рамки театрального искусства комедии. Под его маской пустота – у него нет характера, только подражание и судьба.

Агамбен философски рассмотрел этого персонажа, приняв его как идею и сделав лейтмотивом книги фразу «где катастрофа, там и путь к отступлению».

Для Агамбена важен вопрос: как прожить достойную жизнь в эпоху катастроф? Ответ помогла найти особая связь между философией и комедией, оказавшимися ближе, чем мы привыкли думать. По Агамбену, и философию, и комедию связывает то, что в их центре находится стремление к освобождению от самого себя, от своего «я», от своего характера и целеполагания. Агамбен так и пишет: жизнь – это бесполезные мемуары. Однако он не видит в этом ничего плохого. Развлечение представляет собой важнейший жизненный опыт, позволяющий заключить союз с судьбой. В этом и кроется ответ на вопрос о достойной жизни.

Произведение не является философским трудом в полном смысле слова. Оно и о живописи, и о литературе, и о культуре, и об истории. Агамбен вступил в диалог со своим героем Пульчинеллой; автор привел много цитат и лишь изредка совершал философские экскурсы. Читать эту книгу интересно как минимум по двум причинам.

Во-первых, здесь действительно много важных наблюдений: рождение, игра, тело, смерть, сама жизнь и биография. Это придает книге личностный характер, позволяет легко вступить с ней в читательское общение.

Во-вторых, это изящное авторское повествование: Агамбен написал нелинейный текст, в котором много отступлений и визуального материала (изображений Пульчинеллы). При этом в книге есть собственный оригинальный сюжет, ход мысли, который подводит читателя к неожиданному финалу.

Первая проблема, которая поджидает заинтересовавшегося постантропоцентризмом, – небольшое количество литературы на русском языке. В России почти не выходило книг, которые были бы посвящены постантропоцентризму или постгуманизму или хотя бы использовали в названии один из этих «измов». Крупные работы еще ждут переводов, да и сам постантропоцентризм пока не оформился в нечто единое и последовательное.

Выше уже шла речь о том, что такое философия без человека. Теперь представим книги, которые можно почитать. Это большой разбор литературы по важной для современной мысли теме.

Сборник «Опыты нечеловеческого гостеприимства» (выпущен по итогам одноименной выставки в Москве в 2017 году) можно считать лучшим на сегодня введением в тему. Для каждой заявленной темы на выставке была подобрана и переведена статья иностранного автора, связанного с постантропоцентризмом.

Именно таким образом среди авторов сборника оказались Рози Брайдотти и Карен Барад, Эдуарду Вивейруш де Кастру и Донна Харауэй – крупнейшие исследователи философии, мира, природы и культуры, в которых человек больше не является центральной фигурой. Их статьи могут рассматриваться отдельно от контекста самой выставки и служить отправной точкой в изучении постантропоцентризма.

О чем книга

Постгуманизм в широком понимании не ограничивается как таковым «постгуманизмом» или исключительно «постантропоцентризмом».

– > Постгуманизм: что случилось с человеком?

В него входят и тема преодоления субъект-объектной парадигмы, критика прежней гносеологии и репрезентационализма, вопросы квантовой физики и других естественных наук. А еще постгуманисты уделяют внимание нечеловеческим формам существования и способности признать и принять их (в этом и заключается «гостеприимство»).

Как отмечают составители «Опытов…», «речь идет не о выделении области нечеловеческого в отдельную герметичную категорию, а, наоборот, о ее усложнении, амплификации – не о проведении финальной черты, разграничивающей человека и не-человека, а об умножении границ и разделительных линий изнутри нечеловеческого» [77] . Эта мысль важна не только как обобщающее предуведомление к сборнику, но и как хорошее замечание по поводу сложности всей тематики постантропоцентризма.