Но она вроде ничего. И смотрела спокойно. Даже немного неуютно.

Двор представлял собой крышу подземной парковки, заросшую ковылём и одуванчиками. Сбоку ещё торчали детские площадки, на которых никогда не было детей, и помойка. Помойка эта – абсолютно аномальное место.

Маус раньше, а изредка и в настоящее время, находил там уникальные, притом абсолютно функциональные вещи. Например, проигрыватель для винила.

Возможно, кто-то частями избавлялся от прошлой жизни, наплевав на состояние своего хлама и не желая мучиться даже с продажей. А Маус давал этому хламу второй шанс.

Или он живёт на останках чужой жизни, а его собственное существование – рудиментарно.

Нет, первый вариант лучше.

За помойкой был магазин. Маус задумчиво стоял под гудящим кондиционером, выведенным на улицу. Предстояло решить, как собрать такой пакет продуктов, который его не перевесит. При этом его должно было хватить на неделю.

Наконец, он двинулся вперёд, балансируя около стендов с кефиром и аккуратно подцепляя рукой отвратительную на ощупь, но зато холодную пачку яиц.

Когда он уложил-таки её в корзину и вскарабкался по костылю наверх, то глазами снова встретился с хозяйкой. Собака, привязанная к парковке для велосипедов, виляла хвостом людям, которые выходили из стеклянных дверей.

– Как вас зовут?

Он улыбнулся и принялся убирать свою корзинку с прохода, морщась от того, как она скребёт по кафелю.

– Маус.

– Правда?

– Ну, так друзья зовут. А по паспорту я…

Пахнуло холодом. И паспорт, и Фамилия-Имя-Отчество, и вся эта куча документов, из которых, кажется, сейчас склеены все люди, были как будто из прошлой жизни. И эта жизнь слишком уж чётко и резко отделялась от настоящей.

– Может, будет секретом? – снова улыбнулась девушка.

– Почему бы и нет. А вас?

– Так нечестно. Узнаем позже.

– А как тогда я буду искать вас?

– А зачем?

– Ну как же… – Маус разглядывал вино по акции. – Сейчас я испорчу момент, буду долго себя корить, а потом лайкать все ваши фотки, которые найду.

– План провалился на третьем пункте, поскольку я нигде не сижу. Но могу дать телефон, чтобы вы загадочно пыхтели в трубку перед тем, как я лягу спать.

– Устраивает.

Он протянул руку и слушал, как девушка щекочет её фломастером.

– Ну всё. Теперь не отвяжетесь. Если будете стесняться слишком долго, я обижусь.

Она поймала взгляд Мауса и всё-таки взяла вино. Двинулась к кассе. Маус же отправился за сушками.

«Неплохо, – дробилось по слогам в голове. – Не. Пло. Хо».

– И давай на «ты», – снова окликнула его девушка. Он проверил, чётко ли написан номер на руке.

– Правда?

– Ага.

– Ну, ладно. Я позвоню!

– Конечно.

Он понял, что нога онемела. Но отдыхать в витрине с молочными продуктами будет слишком иронично. Так что Маус направился к выходу, продолжая стучать, но теперь уже, кажется, 'Riders on the Storm'.

Дальнейший путь лежал в кишечного (кто был на вскрытии, тот поймёт) цвета здание с мутными окнами и синей табличкой у входа. А ещё с огромной дверью на пружине, с которой он долго пытался справиться, но в итоге просто с виноватой улыбкой просочился вслед за мощно пахнущим мужчиной в синем «адидасе».

– Уберите пакет со стойки, пожалуйста, молодой человек.

– Добрый день! А куда?

– Да откуда я знаю, куда. Перестаньте стойку заваливать.

– Ну мне держать тяжело.

– Перестаньте.

Переложил пакет в другую руку. Тот противно жёг кожу.

– Я из пятьдесят третьего дома. У нас лифт сломался.

– Какой подъезд?

– Так он там один.

– Номер какой у подъезда?

– Так нет там номера.

– Слушайте, если есть какие-то проблемы, напишите на сайт. За лифт отвечают другие люди, я ничем помочь не могу.

– А где их искать?

Два зеленоватых глаза выплыли из кучи архивных книг в окошко для общения с клиентами.

– Номер. На стене лифта. Звонить пробовали? И кнопочка. Со звоночком. На неё тоже можно нажать и всё выяснить.

– Бумажка оторвана, а кнопку выдрали. Я бы иначе и не пришёл.

– А я виновата в этом или что? Очередь не задерживайте!

– А здесь никого нет…

– Ну, меня тогда не отвлекайте. Подписку на «Вечернего Комсомольца» будете брать?

– А почему только вечерний?