– Это она, ядрен батон! – воскликнула я, когда увидел свою пару с неизменным кульком на голове.

На видео моя мадам смело доказывала одному молодому кошаку, что он ее не напугает своими накладными зубами и фокусами.

– Вот это понимаю, моя детка! – заметил я.

Но тут кошак стал проявлять в сторону моей истинной смертельный интерес. Еще бы: не испугалась, чуть ли не клык вырвать у него готова, чтобы доказать, что он накладной. Тогда он ей шерсть показал. И что она сделала? Клок вырвала! Ну как такой не заинтересоваться, ядрен батон?

Конечно, влетит за все главе клана, так как без него ни одна лапа не вступит в конфликт с людьми. А не вступила бы – не положила бы глаз на мою истинную.

Я впихнул телефон Саше, так как там пошли следующие новости, и завел машину. Не дав ей поработать даже положенные две минуты, надавил на газ.

Санек прыгнул в свою тачку следом. Не знаю, из любопытства или потому, что заинтересовался второй подругой. Все равно. Я видел только улыбку кота, которую хотел превратить в мучительную гримасу.

Знаю я этих шерстяных: откроет охоту, словно на мышку. Наверное, уже на свидание пригласил. Я ему усы-то повыдираю, ядрен батон!

Если сейчас приеду, а он рядом с ней или увез ее куда, я за себя не отвечаю.

Яра вызвали на ковер, но что другие участники? В клане?

Я давил на газ так, что мой бегемот рычал всем движком. Меня было слышно настолько далеко, что, когда я подъехал к воротам с кошачьей лапой, они уже были открыты.

Я припарковался на ближайшем пятачке, выскочил и махнул рукой первому же дозорному. От него же и узнал, что глава уехал на собрание совета кланов в связи с утренним инцидентом.

– А что гримерша?

– Какая?

– Та, что клыки искала.

– А, эта? Так права начала качать. Грозиться в суд подать. Еще какую-то ахинею несла. Не знаю, как глава сдержался и ее не усыпил.

Мне резко стало холодно.

– Где она сейчас?

– Надо было, чтобы медведи психушку организовали, но глава ее пожалел. Вернул потерянные злодеем клыки. А та знаешь что?

– Ядрен батон, что еще?

– Сказала, что это не те. У нее были лучше по качеству. Обвинила, что себе забрали, а ей дешевую подделку отдали. Чуть в рот главе не залезла, чтобы доказать. А потом в обморок упала, когда у лидера нервы сдали и он немного показал ей зверя.

– Показал зверя, ядрен батон? – Я старался держать себя в руках и не фантазировать.

– Ну да. Девка в обморок и грохнулась. До сих пор не пришла в себя.

– И где она?

– В медпункте.

Последнюю часть разговора слышал подъехавший Саша. Его пустили без вопросов, ведь в мире сверхов оборотнем нельзя было вдруг прекратить быть.

– А у нее светлые волосы или каштановые? – спросил он, хотя я уже взял направление на лекарский домик.

Я затормозил.

– Каштановые. Распущенные.

Так, это не моя!

– А с пучком на голове?

– А, эта? Приглянулась Казимиру. Сказал ей, что лекарство нужно подруге купить, а сам на свидание повез.

Он еще не успел договорить, а я уже увидел мир в красном свете из-за пелены ярости перед глазами. Смог только выдавить вопрос:

– Куда?

– Да кто его знает? Я свечку не держал! – хохотнул дозорный кошак.

– Думай, ядрен батон, – рыкнул я так, что он сразу перестал ржать и выпрямился.

– Что случилось-то?

– Походу, истинность, – сказал Саша.

И кошак побледнел.

– Казим тот еще бабник. Ни одна дева еще не устояла, – промямлил он.

Я медленно закрыл глаза, а когда открыл, кошак встряхнулся от моего взгляда и попятился назад, поднимая вверх плечи.

– Арс, не надо. Дай пять сек. Сейчас выясню любимые места Казима.

Я не мог говорить. Горло словно перехватило спазмом. Я едва сдерживался, чтобы не разнести тут все до камня. И сделал бы, если бы это помогло найти мою пару.

Кошак был быстрым. Уложился в пятнадцать секунд.

– Лейтенантская, 22. Ресторан «Саманд».

Мой железный бегемот рычал, словно лев в клане кошачьих, унося меня по нужному адресу.

***

Василиса

У киношников есть поверье: если сценарий упал – надо на него сесть. И неважно, в снегу он оказался, в луже или, как в нашем случае, в чьих-то отходах жизнедеятельности. Сесть надо.

Так наш главный актер продемонстрировал, насколько он хорош в национальном матерном, а вся съемочная группа старалась не ржать неприлично громко.