— Давай.

Мы встали около двери. Открывалась она, как назло, на себя. Поэтому служивый убрал один пистолет за ремень и на мой кивок рванул дверь. Время, как со мной в таких ситуациях случается, потекло как патока, тягуче-медленно.

Вот открытая круглая дверь сейфа, около неё стоит на коленях господин в костюме-тройке, над ним — двое в комбинезонах. В руках у грабителей монструозного вида револьверы. Девушка лежит на полу с прижатыми к голове руками. Два бандита внутри сейфа набивают деньгами мешки. Швыряю паралич, он серебристой паутиной оседает на группе у двери сейфа. Хватило всем, — и заложникам и грабителям. Пара в сейфе недоуменно пялится на меня, а потом пытаются вытащить оружие из кобур. Одному пробивает плечо ледяной шип, и он улетает в глубину сейфа, а второй, заорав от нескольких попаданий в ноги, валится на пол.

Всё. Виктория!

— Вяжи этих! — я кивнул городовому на стоящих в параличе бандитов. Судя по бешеному взгляду, они были явно против. — Я в сейф, посмотрю, как там те…

— Принято.

На этом мои приключения закончились. А началась самая натуральная тягомотина. Бандюгов свяжи покрепче, дыры в тушках им по-быстрому перевяжи, чтоб раньше суда дуба не врезали, полицейский наряд, наконец-то прибывший на место ограбления, прими, сопроводи, разъясни, бумажки подпиши, ещё бумажки, ещё…

Спасла меня Серафима. Она, опасливо озираясь, вошла в операционный зал в сопровождении сухонького лысоватого мужчины — наверное, папы.

— Илья, ты тут?..

— Да вот, как-то, — развёл руками, — не отстают, с-с-с… с-служители закона, — вывернулся я.

— Вы это прекратите, молодой человек, — полицейский чиновник, ведающий расследованием, нахмурился в мою сторону. — Геройствовали? Извольте соответствовать!

— Да куда уж больше-то?

— И тем не менее. Немалая копеечка награды и личная благодарность губернатора за поимку преступников и предотвращение преступления положены. Вам же не лишние?

— Э-э, не лишние, — пошёл на попятную я. — А что прям все бумажки нужно сейчас заполнять?

Полицейский коротко переглянулся с папой Серафимы и кивнул каким-то своим мыслям.

— Да мы, в общем-то, уже почти закончили. Вот тут поставьте подпись, спасибо, расшифровку подписи, и-и-и вот тут. На этом всё. Не задерживаю вас. И ещё. О произошедшем прошу пока не распространяться. Идёт следствие.

— Болтать языком не обучен!

— Да не обижайтесь вы, ну, право слово, не хотел обидеть! Просто вас, скорее всего скоро начнут осаждать местные репортёры.

— А вы им про меня ничего не говорите, а? — чего-то с газетчиками у меня желания общаться не было.

— Ага, витязь-спаситель инкогнито, — он улыбнулся. — Вы уж простите, но на каждый роток платок не накинешь.

— Это да.

КОГОТОК УВЯЗ — ВСЕЙ ПТИЧКЕ ПРОПАСТЬ…

Я повернулся к терпеливо ожидающим меня Серафиме и её папеньке.

— Приношу свои извинения за задержку.

— Нет, это я хочу выразить вам благодарность, за спасение своей дочери, — стряпчий Шальнов схватил мою руку неожиданно крепкой ладонью и энергично затряс. — Вот, значит, не вся молодёжь нынче хлюпики! Есть кому за Россию-матушку постоять!

— Да я и посидеть за неё могу, и даже полежать.

— А вот не надо сарказма, молодой человек! — невзирая на слова, Шальнов улыбался. — Тут ведь главное — своевременная и умелая реакция!

Ну наглеть, так наглеть.

— А позвольте спросить, награда за спасение дочери положена?

А вот сейчас у Шальнова глаза-то заледенели.

— Объяснитесь, молодой человек?

— Так не подумайте плохого! Я просто, ещё когда сюда вашу дочь провожал, всё думал: как бы мне спросить вашего согласия на прогуляться с ней — в центре города, на зверюшек в зоопарке посмотреть, ещё может куда она захочет… Мороженое, опять же…

— Тьфу ты, а я уж подумал. Нет, но каков наглец! Есть у тебя моё согласие, есть. Но! — он поднял палец вверх. — Ежели она сама не против!

Серафима стрельнула глазками.

— Я — не против.

— Ну, вот и отлично! Завтра день воскресный. После обеда ждём вас. Запоминайте адрес…

К тому моменту как я, наконец, откланялся и вышел из здания банка, прошло ещё полчаса. Этак я к родителям только вечером попаду!

Зато, какой концерт с ахами и охами я получил от Марты!

Ну ещё бы! Пошёл за тортом, пропал на несколько часов, а явился расписной и грязный, как чушка!

Заламывания рук продолжались до тех пор, пока я не рявкнул. Ну правда, сколько можно, а? Тут полицейские чины всю душу вымотали — и ещё эта девчонка! Ну, понятно, что она обо мне заботится. И это, в общем-то, даже приятно. Но не сегодня, пень горелый!