– Я понял. – улыбается парень. – Это будет здорово. – парень смотрит на часы. – Что ж, время обеда.

Я быстро тянусь за контейнером и, поставив на стол, открываю крышку:

– Я вот тут испекла лазанью, угощайтесь.

Юноша ухмыляется и сглатывает слюну, неуверенно смотря на угощение.

– Не могу в нашей столовой есть. Такую гадость дают. – смеюсь я.

– Вы знаете… – растерянно подвигает парень мне контейнер. – Спасибо большое, вы ешьте, я просто не хочу.

– Просто не хочу. – повторяю я слова и робко улыбаюсь. – В наше время в институте песенка ходила: бывали дни весёлые, по десять дней не ел, не то чтоб кушать нечего, а просто не хотел. Ну что вы как маленький? Вы на диете что ли? – подвигаю я снова контейнер парню и достаю термос с чаем.

– Та я как-то…

– Давайте, взял и жуёшь. Не знаю как вам, а всем мои пироги нравятся.

Стесняясь, парень берёт кусочек лазании и откусывает, а я тем временем наливаю свежезаваренный чай с шиповником и протягиваю своему аспиранту.

– М, правда, очень вкусно.

– Ну, вот видите.

– Спасибо. – произносит он с набитыми щеками, по-прежнему чувствуя себя неуверенно.

– Расскажите что-нибудь о себе. Вы родились в Сеуле?

Парень отрицательно мотает головой и прожёвывает лазанью:

– Пару лет назад пришлось продать большую квартиру в Тэгу и купить здесь в Сеуле маленькую.

– Что значит пришлось?

– Ну… у меня брат болеет. Просто нужно было везти его сюда, чтобы лечить.

– А как же ваши родители?

– Папы нет, а мама в Тэгу осталась. Ну, у них там большое хозяйство своё, огород, теплицы. Просто в Сеуле дорого жить, поэтому она там.

– И что же… она вот так взяла и оставила вас одного со всем этим?

– Нет… нет-нет-нет. Просто понимаете, она думала, что дотянет нас с братом… а тут… такое. И она… сломалась.

– Что значит сломалась?

– Ну… – делает он паузу, бегая глазами по кабинету. – Вы знаете, мне пора уже идти, я это по дороге доем. – встаёт он с места.

– Ну-ка сядьте, я вас никуда не пущу. – садится он обратно. – Вот пока не доедите, никуда не отпущу. И чай пейте. – делаю я строгий тон. – Это вам не одноразовые пакетики. Это шиповник с дачи, сама собирала.

– Спасибо.

POV Моника

Пары окончились, и мы с Тэхёном собирались пойти погулять. Блондин ждёт меня уже в коридоре, посматривая на часы. Я хватаю парня за руку и веду на выход.

– Ну что, идём?

– Моника?

– Что? Опять в больницу надо?

– Та нет. Мне надо на работу.

– А какая работа?

– Доставщик пиццы.

– Пицца?

– Да. Ты извини, мне, правда, очень стыдно. Я хочу, чтобы у нас с тобой уже, наконец, было настоящее свидание, но…

– Ты издеваешься? Я очень люблю пиццу, пойдём.

Весь вечер мы дурачимся, дрифтуем на машине и завозим душистую пиццу, после чего покупаем себе и до отвала наедаемся, смеясь и слушая музыку. Вечером дома пахнет какой-то выпечкой.

– Ты руки помыла? – довольная мама выходит из душа.

– Да.

– Ну, садись.

На столе стоит что-то пахучее и накрытое белым полотенцем.

– Сюрприз! Необычайно вредная, калорийная, но очень вкусная… – убирает она ткань. – Пицца!

Я незаметно кривлюсь, так как уже объелась за день разной пиццы.

– Давай-давай, я знаю, что ты любишь. Я уже три куска съела, придётся завтра идти на пробежку.

– Ты ж никогда не ела пиццу. Ещё ты так странно ведёшь себя. Ты что, влюбилась что ли?

– С чего ты взяла?

– Ну, просто люди себя так странно ведут, когда влюбляются.

– Ты тоже себя странно ведёшь, я же не говорю, что ты… Подожди-подожди. – натягивает она улыбку. – А ты что ли тоже?

– Мама, что значит тоже?

– Ну, то есть, я хотела сказать… – упирается она локтём об стол и закрывает ладонью лицо, скрывая улыбку. – Да ну тебя. – хихикает она.

– Мамуль, влюбилась что ли? Правда? И что же, кто он? Он пышненьких любит? Ты поэтому на пиццу перешла?

– Перестань. И вообще я тебе ничего не скажу.

– А сколько ему лет? Где работает?

– Моника, да куда мне уже влюбляться? У меня уже такая взрослая дочка.

– Мам, ну что ты мной вечно прикрываешься? Ты такая красивая, молодая, умная. – с каждым словом женщина млеет и цветёт на глазах. – Мам, я очень хочу, чтобы ты была счастлива.

На следующий день я заканчиваю пары, и ко мне подходит высокий мужчина лет сорока в классическом костюме серого цвета. Волосы его тёмно-русые, коротко постриженные, а в зоне макушки хорошо просматривается начинающая залысина.