Фёдор Алексеевич Басманов-Плещеев родился под счастливой звездой и с «золотой ложкой во рту». Позже настанут дурные времена, когда молодого мужчину, воина, полного сил и нереализованных талантов, предадут, оболгут и добьют где-то в сырых тюрьмах северного Белозёрского края. Разлучат перед этим с маленькими сыновьями, заставят лицезреть падение любимого отца. Единственного друга его и наставника. А других друзей и не было у него… Их не бывает у тех, кто находится на подобной высоте. Уничтожить, спесь сбить, гонора поубавить. Отнять всё то, к чему Фёдор привык с детства. Лишить даже отпевания, могилы и достойной памяти.

Это потом писатель А. К. Толстой напишет про сына воеводы «…отверженный Богом Басманов». Создаст художественный образ глупца и подлеца, в который все поверят и примут за действительность. А уважаемый Н. М. Карамзин, завещавший нам оберегать мёртвых, оставит на измученной душе, скитающейся по свету, несправедливое и лживое клеймо отцеубийцы, пересказав своим читателям гнусную сплетню одной из самых желчных, злобных и подлых персоналий XVI века.

Это потом, в наше время, юный защитник Рязани, отогнавший от стен осаждённого города полчище татарвы, станет объектом развлечений поклонников альтернативной истории, скучающих домохозяек и любителей жарких сплетен. Будет испачкан грязными руками, будет зваться не по имени-отчеству, как должно с звать предков, а «Федькой», «царской Федорой», «Федюшей».

А тогда… в зимнюю ночь пыхтели дымницы и время стыло. В доме воеводы разразилось первым криком долгожданное счастье.

Звезда Фёдора Басманова набирала силу, освещая небо заснеженного Переславля-Залесского и блуждая по кромке Плещеева озера.

Данная книга, посвящённая истории семьи Басмановых-Плещеевых, не претендует на новизну исследования и на исторические открытия. В качестве вектора движения для своей работы я взяла принцип, сформулированный советским учёным Р. Г. Скрынниковым:

Передо мной стоят две цели и обе они имеют полное право считаться новыми.

Цель первая – собрать под одной обложкой все существующие на данный момент сведения о представителях семьи Басмановых для воссоздания максимально объективной картины жизни и характеров главных опричников Ивана Грозного. Грамотно скомпилировать информацию для широкого круга читателей, сделав это максимально этично. Отделить, наконец, зёрна от плевел, а правду от грязных сплетен, жертвами которых Басмановы стали несколько веков назад.

Опричнина как политический проект до сих пор вызывает горячий интерес и споры. Но, несмотря на этот интерес, в современной историографии не существует подробной работы, посвящённой отцу-основателю опричнины А. Д. Басманову и его сыну Фёдору – талантливому и перспективному молодому военному. Несколько коротких (пусть и хороших!) статей (В. В. Пенского, В. Д. Назарова, Д. М. Володихина), увы, не заполняют информационный вакуум, существующий вокруг Басмановых. Остальные исторические работы не пытаются продемонстрировать читателю этих людей с новой точки, показать их во всей полноте, обозначить глубину и многогранность. Более того, статьи полны фактологических ошибок, путают и вводят читателя в заблуждение. Нет в этих статьях ни анализа, ни попытки разобраться. Уж тем более авторы статей далеки от моральных терзаний и переживаний относительно репутации Басмановых. Чаще всего информация подана небрежно (ошибки встречаются даже в отчествах главных героев) или имеет пропагандистский оттенок. Вектор работ зависит лишь от целей и взглядов того или иного автора.

Алексей и Фёдор воссияли над Русью тёмной полынной звездой и оставили после себя славу неоднозначную. Крест отца – тяжёлый крест политика первого эшелона. Крест в некотором смысле благородный. Это та ответственность, которую человек берёт на себя сам, выбирая жизненный путь. Берёт добровольно, с полным осознанием последствий. Но сын, похожий на тонкую гибкую вербу, призрачный, мерцающий в своём отчаянии, принял груз непосильный и незаслуженный. И точно не по собственной воле.

Фёдор и Алексей Басмановы удобная и соблазнительная мишень для отравленных стрел. Тот, кто не умеет стрелять, может попробовать воткнуть нож в спину или просто плюнуть с безопасного расстояния. И вот здесь необходимо сказать о второй цели, которую я поставила перед собой. Пронзительную мысль высказал в одной из своих работ замечательный современный историк Дмитрий Михайлович Володихин:

Наши предки (не только грозненские воеводы) действительно не могут подняться из курганов, чтобы молвить краткое, ёмкое, суровое слово. Они не могут защититься, ответить на клевету. Они не могут наказать за неё. Это настолько очевидно и настолько болезненно для тех, кто привык любить не только себя, что самая первая моя статья, посвящённая Фёдору Басманову, написанная до знакомства с трудами Д. М. Володихина, называлась «Фёдор Басманов. Пять веков без права голоса». Без права голоса. Истерзанный и измученный скучающими людьми юноша, прожил слишком мало, чтобы сухие канцелярские строки из Разрядных книг ожили и рассказали широкой аудитории о прекрасном молодом русском воине, коим он, без сомнения, был. Не так много на свете любителей копаться в документах, а после, тщательно обдумывать прочитанное (в ущерб собственному времени и даже здоровью). Художественное слово изначально сильнее. До сих пор в души проникает яд, сочащийся из мемуаров иностранцев и предателя князя А. М. Курбского, сводящего счёты с новыми советниками Грозного, путём создания литературных мифологем. Мифологем, которые оказались чудовищно живучими. Чтобы понять беду человека, его боль, высоту полёта и размах последующего низвержения, необходимо перелопатить десятки документов, источников и проанализировать информацию, касающуюся не только единственной персоналии, но и всей эпохи. Тяжёлая работа. Курбский или иностранные пропагандисты в XXI веке куда лучше отвечают на запрос непритязательной публики, любящей пикантное, грязное, остренькое. До сих пор Басмановым нечего было противопоставить в ответ. Да и кто их спрашивал? Кто хотел прислушиваться, чтобы услышать? Право слова (сказанного пусть и чужими устами) юный боярин и опричник Фёдор Алексеевич Басманов дожидался почти пять веков.