Для мужчины, который любит поговаривать, что женщины – не более чем отвлечение, он принял потерю бабушки очень близко к сердцу. Не могу в этом его винить. Сколько бы дедушка ни говорил, что в мире нет ничего важнее футбола, я знаю, что он был от бабушки без ума. Может быть, из-за ее отсутствия он так быстро привязался к Фрее? Возможно, он наконец понял, что в мире есть вещи важнее футбола.

Мы сидим друг напротив друга за кухонным столом с чашками чая в руках. Я мысленно готовлюсь к привычному разговору о футболе, который должен начаться с минуты на минуту.

Но ничто не могло подготовить меня к трем словам, которые он произносит:

– Я болен, Маки.

Все мое тело напрягается от его серьезного взгляда.

– Чем именно ты болен?

Он смотрит мне в глаза.

– Рак.

– Что? – переспрашиваю я, откидываясь на спинку стула и отодвигаясь от стола.

– У меня рак, – хмуро повторяет он.

От этого слова мое сердце уходит в пятки. Слово на букву «р». Я ставлю на стол свою кружку и сжимаю руки в кулаки на коленях.

– Насколько все плохо?

– Плохо, – отвечает он с мрачным выражением лица. – Врачи говорят, что он у меня уже несколько лет. Твоя бабушка постоянно ворчала, что мне нужно провериться, но я ее не слушал, потому что я дурак.

– Боже… – Я пытаюсь оправиться от шока. – Какой у тебя план лечения? Химиотерапия? Облучение? Операция?

Дедушка качает головой.

– Ничего из этого.

Я смотрю на него непонимающим взглядом.

– Почему нет?

– Болезнь слишком запущена, Маки.

– Что это, черт побери, значит? – рычу я, захлебываясь в отрицании и замешательстве.

– Следи за языком в моем доме, – предостерегает он, а потом его лицо моментально расслабляется. – Врачи говорят, что мне остались считаные месяцы. Если повезет, то год.

– Месяцы? – Я встаю из-за стола, прерывая тяжелую тишину звуком скребущего по деревянному полу стула. – Тебе осталось жить всего несколько месяцев?

Я запускаю руку в свои волосы и начинаю наворачивать круги по кухне. Это не может быть правдой. Мой дедушка даже не такой старый. Сначала бабушка, теперь он? Я не верю, что это действительно происходит. Не может он, блин, умирать. Не сейчас.

– Нам нужно получить второе мнение у другого врача, – поворачиваюсь я к нему.

Дедушка смотрит на меня с грустной улыбкой.

– Мы уже его получили, Маки. Твои папа, мама и даже твоя маленькая сестренка весь прошлый год таскали меня по самым разным врачам.

– Прошлый год? – Я опираюсь руками о стол и бросаю на него суровый взгляд. – И никто из вас не подумал мне об этом сказать?

– В этом не было нужды, – оправдывается он, глядя на меня с болью на лице. – Ничего не должно было отвлекать тебя в твой первый год в Премьер-лиге.

– К черту футбол! – кричу я, снова запуская руки в волосы.

Мир вокруг меня начинает вращаться с тошнотворной скоростью.

Дедушкин стул опрокидывается на пол, когда он встает, чтобы встретиться со мной лицом к лицу.

– Черт тебя подери, хватит говорить это дерьмо в моем доме!

Я прерывисто дышу, глядя в его разгневанные глаза. Мне физически больно от того, насколько преданным и обманутым я себя чувствую.

– Ты должен был мне сказать об этом.

Его лицо смягчается. Щит шотландской суровости тает прямо на моих глазах.

– Я не хотел говорить тебе, пока мы не будем знать наверняка.

Он кладет мне руку на плечо, и на мою кожу будто льют кислоту. Я могу думать только о том, что однажды больше не почувствую его прикосновений. Этот мужчина всю жизнь был моим героем. Все, что я делал, было для того, чтобы ему угодить. Я не знаю, как буду жить в мире, где его не будет.

– И что дальше? – хрипло спрашиваю я. Мой голос меня предает, как только уголки глаз начинает жечь от подступающих слез.

Дедушка шмыгает носом и отворачивается от меня. Его подбородок подрагивает, пока он борется с собственными эмоциями.

Наконец он откашливается и сурово отвечает:

– Ничего. Ты продолжишь играть в футбол так, чтобы я тобой гордился. А я буду дальше смотреть на тебя по телевизору и болеть за тебя, как довольный идиот.

Все мои внутренности скручивает от боли. Дедушка поворачивается ко мне с выражением лица, которое я никогда прежде у него не видел. Он хватает меня за руки и рывком притягивает к себе, обнимая меня и хлопая по спине. Из моего горла вырывается всхлип.

К черту это. К черту жизнь. Пошло все это!