Наблюдая за этим, Саша заметила:

— Ей лучше не пробовать новые движения.

— Но, если она это сделает, возможно, получит чаевые получше.

— Она поранится, и тогда чаевых вообще не будет.

Саша могла быть жестокой, но обычно не так.

Я нахмурилась.

— Что с тобой происходит?

Она выстрелила в ответ, даже не моргнув глазом.

— Что происходит с тобой?

Я приподняла бровь.

— Повтори?

— Ты и парень из НХЛ. — Она нахмурилась. — Ты с ним видишься?

Она знала это. Я позвонила и рассказала ей о том, что произошло.

— Мы переписываемся. У него были выездные матчи.

— Ты думаешь, это умно? Он был твоим идеалом в школе и колледже. Это дает ему преимущество над тобой. Знаешь, он может причинить тебе боль.

Она была цепкой. Хватка и Саша были похоже друг на друга, как горошины в стручке, но это было нечто большее. Я указала на свое лицо.

— Прямо здесь.

— Что? — Резкий выпад с ее стороны.

Я прикоснулась к уголку своего рта.

— Прямо здесь у тебя линия, которая идет вниз.

Она дотронулась до своего лица, но ее движения были резкими, нетерпеливыми.

Я покачала головой.

— Эта линия стала еще хуже.

Я пыталась сказать ей это, и я пыталась вести ее по пути, но появилось жужжание. Оно было на заднем плане, и я снова начала пить лекарства, но всегда проходило некоторое время, прежде чем они действительно помогали сосредоточиться. Из-за этого я сидела здесь и вела себя как обычно, притворяясь перед самой собой и Сашей, что я нормальная, но это было не так. Жужжание нарастало. Оно было у меня в крови, и оно поднималось, поднималось. Если бы я позволила ему настигнуть меня, я бы пропала.

Я не могла сделать это снова.

Мне нравились «Сиськи». Мне нравилась темнота этого места. Мне также нравилось, что в нем было немного грязи. Мне нравились девочки. И, конечно же, мне нравился босс. Охранники были мне как дяди и старшие братья. Было здесь что-то, что меня успокаивало, даже весь этот блеск.

Я могла расслабиться в «Сиськах», но Саша прервала этот поток.

Теперь я хмуро смотрела на нее.

— В чем твоя проблема? И не переводи это на меня. Ты не в духе. Что происходит?

Ее хмурый вид только усилился, но она мгновение изучала меня.

— У тебя ломка.

— У меня нет ломки.

— Есть. Я думала ты снова принимаешь свои таблетки.

— Принимаю, и на самом деле не имеет значения, принимаю я или нет. Ты же знаешь, как это бывает.

Она замолчала, потому что знала.

— Что укусило тебя за задницу?

Она хихикнула, качая головой.

— Ты.

— Я?

— Ну, почти. Твой брат.

Чед. Мой хмурый вид только усилился. Гребаный Чед.

— Опять же, он мне не брат, но что случилось?

— Он всегда будет твоим братом, потому что это твои отношения с ним, через твоих родителей, через Хантера.

Я ухмыльнулась. Медвежонок-Чувачок. Он всегда мог заставить меня улыбнуться.

Но нам нужно было сосредоточиться. Я не могла отвлечься.

— Так что насчет Чеда? Что он сделал?

— Он меня бросил.

Ох, ладненько. Теперь разговор обернулся так, что мне действительно нужно было сосредоточиться. Это означало сесть, наклониться вперед и повернуться к ней. Все фоновое дерьмо должно было быть именно этим — фоном.

— Повтори еще раз.

Она слабо улыбнулась, зная, что я только что сделала, и я придвинулась ближе, когда она сказала:

— Он бросил меня. Сказал, что раз ты встречаешься с его парнем, значит, мы не можем видеться. Это ситуация «или-или». И я не сержусь на тебя, потому что это не ты выбирала. Это он. — Подумав, она сказала: — Это сделал он.

Снова нахмурилась.

— Гребаный Чед.

Она вздохнула, вся язвительность покинула ее.

— Гребаный Чед.

— Давай закидаем его дом туалетной бумагой.

— Что?

Я ухмыльнулась.

— Ты меня слышала. Я знаю, где он живет.

— Это дом и твоего парня.

Я приподняла плечо.

— Они объединили свои дома, так что мы можем закидать туалетной бумагой только сторону Чеда. И, кроме того, у Ката есть деньги. Он без проблем может заплатить за уборку.

— Это не разозлит твоего парня?

— Я не уверена, что мы на той стадии, когда он «мой парень».

— А на какой вы стадии?