Иллюстрация Ю. Н. Эрдни-Араевой

Вот послушайте историю, которая приключилась как-то в одной деревне в лютую новогоднюю стужу. Холода стояли такие, что само небо инеем покрылось; снега выпало – не измерить, сугробы стояли выше домов. А все потому, что жил неподалеку от той деревни в своей избе резной-ледяной сам Морозко-Студенец.

Скрывается Морозко в далекой чащобе. И не видно его, и не слышно его – спит он; а как настанет самая длинная ночь в году, так и просыпается, так за дело и берется: людей пугает, холода нагоняет, лес оберегает. Ходит Морозко только по снегу – в парчовой сверкающей шубе, мехами отороченной. Неспроста у него такая шуба, чтобы в сугробах не видно было. Борода у него длинная, поземкой метет, все следы заметает; шапка с каменьями, а в руках посох волшебный. Прыгает Морозко по деревьям, постукивает, устилает землю сугробами высокими, потрескивает; кто в лес зайдет неосторожно, тому холод под одежду задувает, до самых костей-косточек пробирает. Душу может заморозить, а как же человеку жить без души? Вот и не ходят в самые длинные и темные ноченьки зимние люди в лес, душу берегут; только прислушиваются – не трещит ли Морозко по крыше, не подбирается ли к огню в очаге, не готовится ли из озорства людей сгубить? Только зло и несправедливость могут Морозке дверь в избу открыть.

Следит Морозко, чтобы зимой весь зверь не замерз, все деревья не погибли. Накрывает он лес толстым снеговым покрывалом, чтобы малые в снегу норы рыли и там отогревались, чтобы большие по насту могли до ветвей да до коры добраться. Ели да сосны накрывает Морозко снегом пушистым. А еще следит Морозко, чтобы люди в лесу не озоровали, покой не нарушали, – так людям положено в новогодние ночи из деревень в лес не ходить, огни жечь да хороводы водить, от холода себя и скотину защищать. А если не в духе Морозко, разгневался или скучно ему, может и в деревню зайти, хоть и не слишком он людей жалует. Стужи такой напустит, что снег скрипеть под ногами начинает. Как ударит по углу избы своим посохом, так и затрещит изба, а угол и проморозится. Как коснется колодца, так и замерзнет колодец до самого дна. А как вдруг проведет рукавицей по краю крыши, так и обвиснет крыша сверкающими сосульками! Студенцу-Трескуну потеха, людям страх лютый…

Боятся его люди, одни беды от шалостей Морозкиных.

И не зря боятся.

Жил в одной деревне мужик. Остался он вдовцом с доченькой Настенькой да и женился заново. Мачеха Матрена в дом со своей дочерью пришла, с Марфушей, которую любила пуще всего на свете. И одевала она Марфушу, и румянила, и косы чесала, и считала она, что красивее Марфуши никого на свете и нету. А чтобы одежду нарядную и ручки белые Марфушины не замарать, всю работу по дому поручала мачеха Настеньке. Та и не отказывалась – завяжет косу простой веревочкой, песни поет да по дому все споро и делает. Что перечить Матрене, когда она во всем власть в доме взяла? Пожалуется иногда Настенька батюшке родимому – тот пожалеет ее, поохает вместе, а Матрене слово сказать боится.

Выросла Настенька красавицей. И совсем худо ей стало в родном доме, где матушка ее жила да скончалась. Возненавидела Матрена Настеньку лютой ненавистью. Как жених на Марфушу засмотрится, так на Настеньку взгляд затем и переведет! А Марфуша и прежде капризная была, да грубая, да ленивая, а тут совсем озлилась: матери грубит, отчиму грубит, Настеньку за косы дергает, посуду бьет. И еда ей невкусна, и весна ей не красна; все неладно да нескладно!

Настенька же скорее хотела в своем доме хозяйкой сделаться. Хотела, да помалкивала: сказала мачеха, что первой непременно Марфушу выдать должна, а Настю уж после.

Так бы и шло, да стал присватываться к Настеньке первый деревенский красавец, кузнец-молодец Иван. И мужик не прочь сговорить дочь, да больно зима выдалась суровой, на весну дело отложили. Какие сваты, когда от избы до избы не добежать – лютует Морозко: вздохнешь на улице – дыхание твое тут же и замерзнет, слова на землю инеем упадут…

Тут-то и пришла мачехе Матрене мысль страшная – сжить Настеньку с белого света. Сколько же можно – Настенькой люди не нарадуются, а про Марфушеньку-душеньку все говорят: неряха-непряха, злюка да ленивица, кто же такую за себя возьмет?..

Выбрала Матрена время, когда мужик в город на базар поехал, аккурат под Новый год к Рождеству еды на стол и подарков прикупить. Да и давай посылать Настеньку в лес, за хворостом:

– Ступай за хворостом, нерадивая! Избу топить нечем, померзнем все!

– Так много хворосту у нас, Матренушка!

– Не перечь мне, непокорная! Сказано – нету хвороста, вот и ступай, и без полной вязанки не возвращайся!

Набросились Матрена и Марфуша на Настеньку вдвоем, едва дали тулупчик накинуть, да в пургу и вытолкали. А дом их крайний в деревне стоял, да и день к вечеру клонился. Растерялась Настенька, но делать нечего, не к чужим же людям проситься. Пошла к лесу.

Идет и думает: «Где же хворост брать?» Сугробы стоят стеной, поземка вмиг следы заметает. Повернулась назад – а не видно света и тропы не видно, только месяц да звезды лес освещают. Все светильнички мачеха и сестрица неродная погасили, дорогу домой в темноте не найти…

Ослабла Настенька, напугалась. Села под пушистой елью и думает: «Что же делать?» Пурга-поземочка тропинку скрывает.

Мороз так и трещит, ветер так и воет, метель так и метет…

Матрена с Марфушей в избе в тепле сидят.