Но в этот момент Ник не думал о своей неприязни к Джеффри, ему было искренне очень жаль Сальтано. Ведь потерять ребенка – самое страшное для любого родителя. Ларсен как никто это понимал, так как сам был отцом двоих детей: девятилетней Джины Ларсен и семилетнего Эдварда Ларсена.

– Джеффри, я понимаю, как тебе сейчас тяжело, но ты должен взять себя в руки. Надо увезти тело Роуз, провести вскрытие, – сказал Ник.

Джеффри, вытирая слезы, посмотрел на Ника. Сама мысль о том, что над телом его единственного дитя поглумятся еще больше, была невыносима, но он понимал: это необходимая процедура.

– Делайте, что нужно! – рыкнул он. – Только найдите виновного! Любой ценой. – Затем продолжил: – Вчера вечером Роуз не ответила на звонок Мэри, не пришла ночевать. – Джеффри снова посмотрел в небо, провел ладонью по лицу. – Она не первый раз ночует не дома, поэтому нас никак не смутило, что она не пришла. Кто мог подумать, что случится такое… Найдите этого ублюдка! – повторил Джеффри вспыльчиво.

– Мы приложим все усилия. Езжай к Мэри, вы сейчас нужны друг другу. Как будет готово заключение, я позвоню, – сказал Ник, провожая Джеффри к машине.

Ник не стал делиться с Джеффри своим предположением о причине смерти, он хотел получить сперва заключение судмедэксперта. Следователь верил, что улики найдутся и он сможет найти убийцу.

Тело Роуз увезли. Люди начали равнодушно расходиться. К Нику подошел его тридцатичетырехлетний помощник Кристиан Башер.

Кристиан славный малый, в подчинении у Ларсена почти три года. Ник часто говорил в шутку, что внешность Кристиана напоминает сыщика из старых кинофильмов. Высокого роста, худощавый, слегка сутулится; черты лица довольно приятные: аккуратный нос, тонкие, но выраженные губы, короткая стрижка, волосы редковатые, русые. Глаза у него были небесно-голубые, но из-за того, что Кристиан носил очки, больше напоминали цвет моря.

Хоть он и пытался скрыть ужас от увиденного, все было тщетно. Но для человека миролюбивого, спокойного и исполнительного Кристиан держался достойно.

– Что думаешь по поводу всего? – вполголоса спросил Кристиан. – Одежда на жертве не разорвана, значит, насиловать ее не пытались, побоев, на первый взгляд, не видно. Золотые серьги, браслет на ней. Чего же убийца хотел?

Ник задавал себе те же самые вопросы. Может, преступника кто-то отпугнул? Или он просто опасался, что его заметят?

– Не знаю, Кристиан! Все это нам предстоит узнать. Дождемся результатов вскрытия, надеюсь, после картина будет яснее.

Шериф жил в центре города в большом двухэтажном доме викторианского стиля. Дом достался жене Джеффри, Мэри, по наследству от ее родителей. Мистер и миссис Грейс не любили зятя, были против их отношений с самого начала. Джеффри, в отличие от супруги, был из бедной семьи, отец много пил, мать трудилась как проклятая, не уделяя внимания ребенку. Умерли оба довольно рано. Джеффри встретил Мэри после колледжа. Девушка почти сразу забеременела, и они поженились. После рождения Роуз родители Мэри вынуждены были смириться с выбором дочери. Внешне Мэри и Роуз были очень похожи – обе невысокого роста, худенькие, с темными волосами и светлыми глазами.

Между супругами Сальтано давно не осталось любви и взаимопонимания; семейная атмосфера давно сошла на нет, жили они, как говорится, рядом, но не вместе. Хорошей домохозяйкой Мэри стать так и не смогла: готовить она не любила, убираться тоже – когда дома собиралась пыль, она нанимала помощников. Дом был обставлен дорогой мебелью в современном стиле, правда, выглядело все безвкусно и даже вульгарно: стены обклеены красными обоями, на полу черные, вечно пыльные ковры, диваны и кресла обтянуты темно-бордовой замшей, в центре гостиной – стеклянный журнальный столик. Окна занавешены бордовыми шторами, которые из-за пыли потеряли яркость, кухня в красно-черных тоннах была с единственным большим окном во всем доме, через которое всегда слышно, что творится у соседей. На втором этаже располагались три комнаты. Во-первых, спальня Джеффри и Мэри, в тех же тонах, что и гостиная. Затем – комната дочери с розовыми обоями, пушистым белым ковром и большой кроватью. Здесь было чисто: Роуз убиралась сама. И, наконец, полупустая гостевая комната с большим гардеробом, забитым вещами, и кроватью, где спал Джеффри после очередной ссоры с Мэри.

Шериф вошел в дом, где его ждала убитая горем жена. После звонка Ларсена он сообщил супруге, что нашли мертвую Роуз, но Мэри не нашла в себе сил поехать с мужем. Дом пронизывал холод – все окна были открыты. Мэри, все еще в фиолетовой пижаме, сидела на полу в гостиной у дивана и плакала, прижимая к себе колени. Услышав, как Джеффри входит в комнату, она кинулась к нему.

– Ты должен найти этого урода, слышишь? Иначе я тебе никогда этого не прощу! – плача навзрыд, кричала она и била Джеффри кулаками по груди.

– Возьми себя в руки, Мэри, прекрати истерить. Я и так все сам знаю! – ответил Джеффри на повышенных тонах, хватая жену за запястья рук.

Мэри, судорожно всхлипывая, медленно сползла на пол.

Джеффри опустился перед женой на колени, обнял ее и пообещал сам наказать виновного, чего бы ему это ни стоило. Она прижалась к мужу и сразу стала маленькой и жалкой. Не размыкая объятий, он смотрел поверх ее плеча на журнальный стол, где стояли фотографии Роуз. На одной – дочка, еще совсем кроха, летом во дворе, в розовом платье, с белым плюшевым зайцем в руках. На другой – она уже подросток, стоит на фоне дома в зеленой футболке, а по бокам родители, оба в белых рубашках, целуют ее в щеку. А третья фотография – портрет дочери в красивом синем платье, на выпускном, с букетом красных роз. Вдруг на Джеффри снова обрушилась пронзительная боль осознания, что Роуз больше нет…