Так мы и сделали.

Я огляделся. Территория выглядела всё так же мерзко, даже еще гаже, чем зимой. Снег сошёл, и вся здешняя красота стала доступна взгляду. На раскисшей земле валялись обломки досок и бетонных столбов, из которых торчали ржавые прутья. Впрочем, по разбитой асфальтовой дорожке можно было пройти к самому зданию. Двери главного подъезда были гостеприимно распахнуты.

Я незаметно взглянул на Лизу. Она казалась совершенно спокойной. Не трогалась с места, прислушивалась и ждала моих указаний. Я подумал, что из неё получился бы неплохой напарник… если бы мне когда-нибудь понадобились напарники.

– Пошли на крышу? – предложил я. – Но предупреждаю: там внутри всё разломано. И воняет.

– Я бывала на заброшках. Ничего страшного. Конечно, если там людей нет. Люди всё портят.

– Никого там нет, – сказал я. – Даже крыс. Разве что какой-нибудь мертвый бомж завалялся с зимы.

– Живые страшнее мёртвых.

Я вздрогнул. Но оценил.

Мы вошли в подъезд. Там пахло сыростью и плесенью. Моё обоняние привычно обострилось, как всегда бывало в темноте. Сказать по правде, мне не нужен был даже фонарик, но Лиза без лишних слов достала телефон и осветила нам дорогу. Узкие лестницы были ещё проходимы, хотя и завалены каким-то мусором и битым стеклом. Даже перила кое-где остались – там, где их не удалось отломать и сдать на металл. Корявые надписи на стенах, наверно, что-то означали, но читать их было лень.

Так мы преодолели несколько пролётов. Пустые коридоры на этажах выглядели таинственно, но уже знал, что делать там нечего. Я хотел погулять по крыше, под открытым небом. Зачем? Трудно объяснить. Там, наверху, я чувствовал себя свободным. Городские кварталы казались мне хитроумными ловушками. Под землёй мне и вовсе становилось не по себе. Я помнил, что мне рассказывал мой дед Герман о старых шахтах Чернолесья. По этой причине я старался как можно реже ездить на метро.

Хорошо ещё, тетя Элла об этом не знала, а то бы точно вызвала ко мне подросткового психолога, как к моей кузине Веронике.

Какая глупость.

Взбираться по этой трэшевой лестнице на восьмой этаж было не очень-то приятно, но Лиза не жаловалась. Наконец мы добрались до самого верха и оказались в небольшой квадратной башенке с парой окон, похожих на бойницы. Странно: стёкла и рамы в них остались целыми, только рассохлись от времени. Облезлая деревянная дверь висела на одной петле. За ней открывался выход на крышу. Я толкнул ее ногой, и зря. Петля коротко пискнула и обломилась. Дверь грохнулась на пол в двух сантиметрах от моей ноги, подняв облако цементной пыли.

– Wazza Phuck, – сказал я на это.

Лиза хихикнула. Выключила фонарик и спрятала телефон в карман.

Наверху было холоднее. Ветер свистел в ушах, под ногами похрустывал растрескавшийся битум. Мы не спеша подошли к кирпичному бортику на краю крыши. Если на него опереться, последствия были бы печальными, а так вроде и ничего.

– Красиво, – сказала Лиза.

Я не мог с ней не согласиться. Отсюда было видно и железную дорогу, и шоссе, и Финский залив, и Васильевский остров с новыми высотными домами на низком берегу, которые росли как будто прямо из воды. Справа до самого горизонта тянулась дамба, утыканная фонарями – издали они казались тонкими, как спички. По дамбе непрерывным потоком двигались крохотные разноцветные машинки.

С другой стороны был лес. Бурый, жидкий, убогий, но всё же лес. За лесом тускло блестело озеро, заросшее камышом (я знал, что к его топким берегам лучше даже не соваться). Ещё севернее торчали высокие трубы ТЭЦ, из которых струился плотный белый дымок и тут же таял на ветру. Помнится, зимой он был гуще.

Но с зимы изменилось и ещё кое-что.

Чёрный туман. Клочья тумана медленно поднимались над деревьями. Не редели и не рассеивались. И даже как будто плыли нам навстречу. Я присмотрелся: да, так и есть. Это было как-то неправильно, особенно если вспомнить, что ветер сегодня дул с моря.

Раньше я ничего подобного не замечал. С другой стороны, чтобы увидеть эту ползучую дрянь, нужно было подняться на крышу. Не залез бы – и не увидел.

Всё это не просто так, понял я.

– Куда ты смотришь? – забеспокоилась Лиза. – Что-то не так?

Я прищурился.

– Ты видишь этот… туман? – спросил я. – Чёрный туман. Вон там, в лесу?

– Какой еще туман? Вороны летают, а больше ничего.

Стая ворон и вправду поднялась над лесом и кружила в небе. Где-то там дальше была городская свалка, вспомнил я.

Я ещё раз втянул носом воздух. Гарью не пахло. Нет, ничего подозрительного сейчас я не чувствовал. Подозрительной была только эта тревога. Древняя и полузабытая.

Я пытался вспомнить.

Это было мгновенное озарение. Я даже зажмурился. Призрачный туман Чернолесья клубился перед моими глазами. Молнии били с высоких стальных мачт, и тьма отступала – но ненадолго, – и прямо перед собой я видел… я видел…

* * *

– Серёж, – Лиза дёргала меня за рукав. – Что с тобой?