— Выходит, они милях в пяти от нас? Тогда в погоню! — Потирая руки от радостного возбуждения, Хиллкрест продолжал:

— Наша машина втрое быстрее, да и винтовок у нас втрое больше. Вот как надо снаряжать мало-мальски приличную экспедицию!

Мне было не до смеха, но при виде его азарта даже я усмехнулся. Хотя с плеч у меня свалилась одна забота: Малер и Мария Легард были в тепле, получили горячую пищу, другая тревожила теперь меня судьба — Маргариты Росс.

— Никакой погони не будет, капитан Хиллкрест. Во-первых, поверхность глетчера неровная и опасная, так что особенно не разгонишься. Во-вторых, если бандиты заметят, что их преследуют, они в два счета прикончат Маргариту Росс и мистера Левина. Кстати, он отец мистера Зейгеро.

— Что? — одновременно воскликнули оба полярника.

— То, что слышали. Но об этом потом. Карта у вас есть?

— Как не быть. — Хиллкрест протянул мне планшет. Как и на большинстве карт Гренландии, на этой топография местности была отображена лишь на участке побережья шириной всего двадцать миль. Но для меня этого было вполне достаточно. Судя по карте, глетчер Кангалак спускался в Кангалак-фьорд.

Береговая черта по другую сторону южного окончания фьорда уходила в глубь побережья, образуя глубокую бухту. Северный мыс фьорда плавно соединялся с пологой кривой, тянущейся на много миль к норду.

— Где, ты говоришь, находится эсминец? — поинтересовался я.

— "Уайкенхем"? Точно не знаю.

— Может, блокирует выход из Кангалак-фьорда? — предположил я, ткнув пальцем в карту.

— Нет, я знаю определенно, — сокрушенно покачал головой Хиллкрест. Командир говорит, паковый лед слишком крепок. Он не может рисковать кораблем: вдруг полынья сомкнется. — Хиллкрест презрительно сморщился. Можно подумать, что борта его корабля картонные.

— И он прав. Сам плавал на эсминцах. Так что командира не осуждаю. Могу поклясться, что траулер, который он караулит, — скорее всего это судно с усиленной ледовой обшивкой — давно успел пробраться в глубь фьорда. А где-нибудь рядышком сшивается субмарина. Взгляни, что мы можем сделать. — Я провел пальцем по карте. — Мы должны двигаться параллельно глетчеру, держась на расстоянии около мили. Мы окажемся под прикрытием склона, и Смоллвуд нас не заметит. А рев «Ситроена» помешает ему услышать шум нашего двигателя. А вот тут…

— А что, если ему вздумается выключить мотор и прислушаться? — спросил Хиллкрест.

— В моторах Смоллвуд и Корадзини разбираются как свинья в апельсинах.

Им и в голову не придет выключить двигатель из опасения, что им его не удастся завести… Вот здесь, у основания мыса, отделяющего фьорд от бухты, расположенной южнее него, примерно в миле от устья глетчера, края его полого переходят в плато. Но там непременно должна быть моренная гряда или иное препятствие. Тут-то мы и устроим засаду.

— Засаду? — нахмурился Хиллкрест. — Чем засада лучше преследования? Все равно дело дойдет до стычки. Угрожая убить Левина и стюардессу, преступники начнут диктовать свои условия.

— Никакой стычки не будет, — заверил я товарища. — Трактор движется по левой стороне глетчера. Вряд ли бандиты станут перебираться на противоположную его сторону. У нас в поле зрения они окажутся примерно в полустах ярдах от укрытия. Двигаться дальше на тракторе по глетчеру опасно.

— Мотнув головой в сторону снайперской винтовки триста третьего калибра, стоявшей в углу, я прибавил:

— Из этого ружья со ста ярдов Джекстроу попадет в мишень диаметром три дюйма. На расстоянии пятьдесят ярдов человеческая голова в шесть раз больше мишени. Сначала он снимет Корадзини, который, очевидно, сидит за рулем. А когда высунет голову Смоллвуд, срежет и его. Вот и все дела.

— Господи, ты не посмеешь сделать этого! — ужаснулся Хиллкрест. Стрелять без предупреждения? Ведь это убийство! Чистой воды убийство!

— Хочешь, я назову тебе количество людей, которых убили эти подлецы? Покачав головой, я сказал:

— Ты даже представления не имеешь, что это за подонки, Хиллкрест.

— Однако… — Не закончив фразы, капитан повернулся к Джекстроу. — Ведь он тебя заставляет делать это. Как ты сам на это смотришь?

— Шлепну их за милую душу, — жестко произнес каюр.

Хиллкрест растерянно смотрел на нас обоих, словно видел впервые. Но он не испытал того, что нам пришлось пережить, и убедить его было невозможно.

Воцарилась напряженная тишина. Но тут, на наше счастье, радист произнес:

— Ноль девять сорок три, капитан Хиллкрест. Осталось три минуты.

— Добро, — проронил начальник партии. Он, как и я, был рад тому, что нас прервали. — Барклай, приготовь три ракеты и жди, — обратился он к повару.

Остальные три участника партии успели перебраться в просторную кабину водителя. — Сначала я пущу одну, потом еще пару для страховки. Джосс, дай звуковой сигнал, когда нужно будет выстрелить.

Я проводил Хиллкреста. Все шло как по маслу. Через считанные секунды после того, как взвившаяся ввысь ракета рассыпалась яркими брызгами, мы услышали пронзительный вой мотора, приближавшийся с юго-запада. На высоте около пятисот футов возник темный силуэт машины, летевшей без аэронавигационных огней. Сделав разворот, самолет приблизился к нам.