– Молодой человек, – прикрикнул кардинал, – потрудитесь сесть, выпить и рассказать по порядку.

Темплтон послушно свалился на стул. Левий извлек убранный было графин, плеснул в чашку настойки и сунул нежданному гостю чуть ли не под нос.

– В чем дело, сын мой?

Дуглас покосился на мявшегося на пороге Пьетро и замотал головой.

– Выйди, – велел кардинал секретарю. Монашек убрался, кошка Альбина на всякий случай запрыгнула на бюро.

– Ваше высочество, – собрался с силами виконт, – Удо Борн… то есть граф Гонт, взят под стражу по обвинению в государственной измене и нападении на Робера… то есть маршала Эпинэ.

– Удо? – не поняла Матильда. – Почему?

– Мевен не знает. Удо взяли люди Окделла, на него показал Салиган…

Этот неряха?! Кто сегодня с утра пьет, она или Мевен?!

– Я помню маркиза Салигана, – пальцы кардинала ласкали белого эмалевого голубка, – неприятный человек. И, боюсь, ненадежный. Что бы он ни показал, слово и репутация графа Гонта стоят много дороже.

– Я спрашивал Ричарда, – Дуглас отодвинул чашку, – он ничего не говорит. Нокс тоже молчит, а Удо… Как вспомню Айнсмеллера… А Робер, как назло, меня от своей тетки не отличит.

Тетки у Робера не имелось. Матильда одернула смявшуюся оборку и встала.

– Глупости! Нашел с кем сравнивать… Я поговорю с Альдо, все утрясется.

– Мы поговорим, – поправил Левий. – Святой Адриан учит, что верящий наветам нечист помыслами, а заподозривший друга сам готов к предательству.

– Ваше высокопреосвященство…

– Следует поторопиться. – В голосе клирика не было и следа недавнего жара, но оно и к лучшему. Матильда подобрала многочисленные юбки.

– Едем! Дуглас, выше голову, Удо мы не отдадим.

Офицер в лиловых полуденных тряпках торопливо преклонил колено. Гальтарские туники, дриксенские клинки и золото, золото, золото…

– Полуденные гимнеты припадают к стопам ее высочества, гимнет-теньент Кавиот…

– Доложите его величеству, кто пришел. – Левий предпочел не дожидаться, когда припадут и к его стопам.

– Его величество на Высоком Совете, – кукарекнул расшитый пальметтами и меандрами петух.

– Я, – маленький клирик смерил взглядом высокого офицера, – Левий, кардинал Талигойский и Бергмарский, желаю говорить с Альдо Раканом. И буду говорить. Если король не выйдет, мы войдем и скажем всем то, что предназначалось лишь для ушей его величества.

– Повиновение… его высокопреосвященству. – Драться с кардиналом и королевской бабкой Кавиот явно не собирался. Левий усмехнулся и в сотый раз поправил своего голубка.

– Виконт Темплтон, будет разумным, если вы уйдете.

– Ступай ко мне, пусть Лаци тебя накормит.

– Хорошо. – У Дугласа хватило смекалки по всем правилам чмокнуть кардинальскую руку. Твою кавалерию, когда все они успели изовраться? Когда из родичей и друзей превратились в… подданных?!

– Ваше высочество, – мягко произнес Левий, – могу я попросить вернуться в свои покои и вас?

– Не можете. – Не хватало спрятаться под агарисскую мантию! – Дуглас пришел ко мне, и, в конце концов…

– Любопытная фреска, – все так же мягко заметил клирик, – вернее, не сама фреска, а сюжет.

Матильда с готовностью перевела взгляд на стену, где легковооруженный всадник мчался навстречу закованному в броню рыцарю.

– Насколько я понимаю, это первая встреча Франциска Оллара и Рамиро Алвы. – Кардинал едва не ткнулся носом в стену. – Святой Адриан записал зависть в грехи. Я, грешник, всегда завидовал высокому росту и хорошему зрению.

– Вы плохо видите? – За сближающимися всадниками высились городские стены, небо над ними было синим и веселым.

– В детстве мне запрещали читать, – лицо Левия стало мечтательным, – но я читал. По ночам, с коптилкой, которую сделал сам. Я узнал много нового, но глаза испортил, поэтому так и не выучился стрелять. Вы помните, каким стрелком был его святейшество?

– Помню. – Адриан как-то признался в любви к оружию. Почему он стал церковником? Кем он вообще был?

– Умный художник, – Левий никак не мог оторваться от фрески, – не унизил своего короля ни поражением, ни ложью. Замечательная вещь, жаль будет, если сотрут.

– До сих пор не стерли, и дальше не тронут. – А Удо тронули! Салиганова вранья оказалось достаточно, чтоб взять под стражу друга.

– Слава королю! – Стоявшие у двери олухи раздвинули алебарды, пропуская его величество.