— Это самая милая и заботливая вещь, которую кто-либо когда-то делал для меня. Мне нравится твой сюрприз. Мне нравится… Я…

Она останавливается, оставляя меня гадать, чем закончится это заявление. Если все закончится так, как я ожидаю, что я скажу? Скажу ли я ей, что влюбился в нее? Это пугает меня до смерти. Вместо того чтобы сказать это, она улыбается.

— Мне все здесь нравится, и ты делаешь так, что мне очень трудно не испытывать к тебе еще больше чувств.

— А что, если я не хочу, чтобы ты чувствовала меньше?

Голубые глаза Бренны ищут мои.

— Как ты хочешь, чтобы я чувствовала себя?

— Особенной. Желанной. Нужной. Я хочу заставить тебя улыбаться и подарить тебе весь мир. Это наши последние выходные перед тем, как мы всем расскажем, и я хочу, чтобы ты знала, что это значит.

Я должен сказать ей, но не хочу ее пугать. Черт возьми, свидания — это не весело.

— Для меня это значит все, и каждый раз, когда я с тобой, я чувствую это. Спасибо.

— Тебе никогда не нужно благодарить меня за то, что я хочу показать тебе, что я чувствую.

Секунду спустя ее губы касаются моих, и я никогда не хочу, чтобы этот поцелуй прекращался.

***

— Думаю, в кадре они должны быть немного ближе, — инструктирует Кэтрин, глядя на заднюю панель камеры.

Я стону.

— Кэт, серьезно. Мы снимаем уже целый час.

Она смотрит на меня, а затем мягко улыбается Бренне.

— Прости, но образ должен сказать больше, чем история.

Не стоит и говорить, что я был удивлен, когда проснулся от того, что в дверь стучит невысокая брюнетка с пакетом рогаликов. Кэтрин прилетела, чтобы убедиться, что я не облажаюсь с фотографиями. Она хочет, чтобы они получились очень специфическими. После долгих споров мы решили, какой журнал будет освещать эту историю. Она хотела газету, но после разговора мы оба согласились на журнал о знаменитостях, который сосредоточится на нашей истории и не будет преувеличивать.

И вот мы здесь, в поле, с горами за спиной и легким намеком на солнечный свет на горизонте. Рука Бренны лежит на моей груди.

— Все в порядке. Она внимательна, если не сказать больше. Кроме того, здесь очень красиво, и я могу целовать тебя и прикасаться к тебе.

Я целую ее в макушку и вздыхаю.

— Думаю, в этом есть свой плюс. Но у нас репетиция через пятнадцать минут, а премьера через два дня. Если бы не диктатор, фотографии были бы сделаны быстро.

Она откидывается назад и смотрит на меня.

— Все будет хорошо. Неважно, что произойдет с пьесой, главное, что ты будешь там. Кроме того, это напоминает мне о нашем свидании в прошлые выходные. Жаль, что ты не предусмотрел тогда постель.

Иногда она говорит именно то, что нужно, чтобы я улыбнулся и отпустил ситуацию. Последнюю неделю я очень переживаю из-за спектакля. Дети готовятся, но я боюсь, что это будет выглядеть как шутка. Мы продали билеты на все три представления менее чем за двадцать минут. Это дает нам понять, ради чего, черт возьми, мы стараемся.

— А если бы она была?

— Мы бы использовали ее.

— Думаю, мы были весьма изобретательны с пит-стопом у меня дома.

Бренна краснеет и утыкается головой мне в грудь.

Мне нравится, как она открыта. Каждая ее реакция чиста. Мне никогда не нужно беспокоиться о том, что она чувствует, потому что это видно по ее лицу. Это вдохновляет, и я надеюсь, что мы никогда не устанем от этого.

Спустя еще минуту она поднимает на меня глаза.

— Почему ты так нервничаешь, Джейкоб? Ты прекрасно ладишь с детьми. Ты прикладываешь столько усилий, и все получается отлично.

Я испускаю глубокий вздох. Все это правда, но есть мир, который Бренна не видит, и он не такой уж добрый.

— Я просто беспокоюсь, что пресса узнает о пьесе, и люди увидят, что я — посмешище.

— Это детский мюзикл. Смотри в будущее, детка. Это никогда не принесет тебе номинацию на «Оскар». Кроме того, не думаешь ли ты, что прессе будет интереснее поговорить о том, какой ты самоотверженный? Ты — супергерой, который выполняет свою роль. Я уверена, что Кэтрин и твоя команда готовы к любой реакции на пьесу.

Она права, но сейчас меня это не волнует. Единственное, что я сейчас вижу — это то, что я чувствую по отношению к ней. Ее счастье — вот что важно.

— Ты прекрасно выглядишь, — говорю я, убирая волосы за ухо, больше не заботясь о спектакле. — Ты всегда такая, а я недостаточно тебе говорю об этом.

— Ты просто прелесть.

— Только для тебя.

Она ухмыляется.

— Четыре месяца назад, если бы кто-нибудь сказал мне, что я буду с тобой в лесу, потому что мы собираемся объявить о наших отношениях, я бы рассмеялась.