Шрифт:
А потом небо Бухары бережно обняло меня за плечи и пригласило в гости.
Чудеса начались уже в отеле. Буквально: шагнула в номер, и — ах! Все горизонтальные поверхности в номере заставлены вазами с букетами. Тюльпаны — белые, огненно-рыжие, нежно-зеленые, прозрачные лимонные с ярко-желтыми водяными знаками и просто алые.
Их так много, и они — такие разные. От неожиданности я выскочила за дверь — это не мой номер? Перепутали? Смотрю на карту гостя — та же цифра, что и на двери. Или здесь так принято встречать всех гостей?
Возвращаюсь — любоваться и восхищаться цветами, а мой номер или нет — пусть консьерж разбирается. Но я отсюда теперь не выселюсь. Пусть хоть дерутся. Мне тоже хочется красоты для глаз.
— Лесь, как номер, заселилась? — это Марго, наши балконы рядом, и она беспокоится, все ли у меня в порядке.
— Кажется я заняла чей-то номер — понизив голос тороплюсь поделиться сомнениями с подругой. — Здесь тюльпаны. Море тюльпанов! Нереальные. Кого-то так ждали…
— И кого это так ждали тюльпаны? — Марго хохочет, а я в замешательстве.
— Пояснишь?
— Это муж мой. Куда бы не поехала, везде в номере меня ждут цветы — и, заметь, самые лучшие, которые только здесь можно купить.
Объяснение простое, никакого волшебства. Но — как романтично! До слез!
— Ну, а раз ты со мной — тебя тоже ждут. Согласись, это было бы обидно — у меня номер с цветами, а у тебя без.
Вспоминаю ее мужа — он тоже был там, в кафе, когда я угощала их пеламидой. Состояние тогда мое было истерическое, но помню, что — высокий, выправка, как у военного. И помню, что глаза его всегда были на Марго. Тот самый фокус внимания.
А теперь выясняется, что еще этот фокус поддерживают конкретные действия, например — в каждом отеле ждут цветы.
Думала об этом всю поездку, да и повод был, ведь в отеле в Самарканде нас ждали чувственные розы, а в Ташкенте — нежные гиацинты.
Марго каждый раз хохотала, рассматривала цветы, звонила мужу, чтобы поделиться своим новым впечатлением. А я смотрела, как она шептала и бормотала в трубку, потом затихала и слушала, после чего краснела, потом закатывала глаза и сново начинала нашептывать своему мужчине.
Это все было похоже на обстоятельную и очень горячую дистанционную прелюдию. И мне тоже хотелось звонить и нашептывать.
Но — кому?..
А Бухара оставила свой след в моем сердце. Хоть у нас и был всего один день. И выбора особенного не было — только хардкор! Самые утоптанные туристические тропы.
Успели: купить каждой по винтажному халатику в торговых куполах старого города, сфотографироваться возле минарета Калян во весь его рост, пообедать у пруда на Ляби Хауз, отдохнуть под чинарой во внутреннем дворике Мечети Калон.
Когда же ближе к вечеру все-таки дошли до Цитадели Арк, я поняла, что не зря оказалась здесь именно в этот момент моей жизни.
Глава 33
— И — никогда! Ни-ког-да за всю свою жизнь в гареме они не выходили за ворота этой крепости.
— Их не выпускали?
— Сами не шли. Такой закон — никто не имел права видеть наложницу бухарского эмира.
— Это типа статуса “Инкогнито”? Все знают, что они есть, но никто их не видит…
Стою на внутренней площадке Цитадели-Арк, сочувствую наложницам и разглядываю обычную для туристического места мелочевку: украшения в национальном стиле, чудесатые аксессуары — вот эти маникюрные ножницы в виде аистов или солонка в виде плода граната — да много здесь чего.
Хозяин лавки оказался бывшим экскурсоводом. И контент у него — хоть снимай на телефон и на ютюб заливай. Особенно — про наложниц: быт, нравы, мода, предпочтения в сексе.
Просмотры взлетят — куда там моему скандальному видео. Вот и Тёма пишет, что большую часть он почистил, а то, что осталось уже почти никому не интересно.
От уличного прилавка, иду вовнутрь магазинчика. Надеюсь найти ту самую нужную именно мне штучку, которая потом будет напоминать и о поездке, и о крепости.
В конце комнаты еще дверь
— А туда можно? — в моих глазах азарт искателя и хозяин кивает — Иди, можно.
Любителям набегов на “блошки” знакома эту иллюзия, когда кажется — вот-вот, еще чуть-чуть и там, за следующей кучкой артефактов я найду что-то удивительное и тогда обзавидуются все ценители винтажных редкостей.
— А что там? — заглядываю в дверной проем.