Она сидела с трубкой в руках так долго, что, раздраженная, устав от ожидания, уже хотела уйти, когда Майкл наконец подошел.

— Ли?

По какой-то причине Ли словно ударило током. Нервная система среагировала самым странным образом на звук его голоса и фамильярное обращение. Во всем этом было что-то… ужасно… сбивающее с толку… Смущающее…

— Ли? — повторил он, не дождавшись ответа.

— Да… это я… простите, отвлеклась.

— Спасибо за то, что мужественно выдержали допрос и подождали, пока я возьму трубку. Моя секретарь посчитала вас очередным репортером, придумавшим новый прием вовлечь меня в разговор. Когда я перед этим звонил вам, вероятно, был чем-то занят, иначе не забыл бы оставить номер прямого телефона, что и намеревался сделать с самого начала. Есть новости о Логане?

— Нет, ничего, — пробормотала она, гадая, находится ли он в постоянной осаде со стороны представителей прессы или, не дай Бог, во всем повинна его доброта к ней. Ее одолевало неприятное чувство, что это именно так и есть.

— Ли?

Она прерывисто вздохнула.

— Простите. Вам, должно быть, кажется, что вы говорите в пустоту. Я так надеялась, что пресса оставит вас в покое и что не я виной всей этой мерзости, которую творят с вами.

И не успели слова слететь с губ, как она поняла, что ее надежды абсурдны и, хуже того, она только что грубо намекнула на его подмоченную репутацию и стычки с законом и репортерами.

Ли подперла лоб рукой и закрыла глаза.

— Простите, — уныло повторила она, — я не так выразилась.

— Вам не за что извиняться, — заверил он, и Ли поежилась от его резкого, почти ледяного тона. — Я хотел спросить, нельзя ли заехать завтра за документами? Во вчерашней суматохе я совсем о них забыл.

Из-за «вчерашней суматохи» ему пришлось сломать напряженный график дня, разыскать пилота, выдержать спор с Джо, одолжить ей вертолет, терпеть унижение от полицейских и нести ее к хижине и обратно через сугробы. Ли в своем ослабленном эмоциональном состоянии не могла не терзаться из-за столь явного проявления собственной неблагодарности или игнорировать его реакцию.

— Я… пожалуйста, простите, — всхлипнула она.

— За что? — сухо осведомился он. — За то, что прочли обо мне в газетах? Или за то, что поверили прочитанному?

Ли подняла голову и нахмурилась. Что-то тревожило ее, не давало покоя.

— За все, — рассеянно бросила она.

— В какое время лучше всего приехать?

— Все равно. Я буду дома весь день, если только не получу известий о Логане.

Повесив трубку, она долго смотрела на телефон, пытаясь понять причину беспокойства. Что-то насчет голоса… Голоса без лица… Мужской голос, поначалу приятный, но ассоциирующийся с какой-то неловкостью… а позже и с опасностью.

«Прошу прощения, вы уронили…»

Ли затрясло при воспоминании о человеке с пакетом от «Сакса». Нет, это не Валенте. Это не мог быть Валенте. Что за безумная мысль: верное доказательство того, что она балансирует на грани физического и умственного перенапряжения.

Она решила перезвонить Джейсону и, к своему удивлению, немного повеселела под напором знакомой напористой энергии и искреннего сочувствия.

— Можешь твердить, что ты в полном порядке, — объявил он в конце разговора, — но я хочу заглянуть в твои глаза, дорогая. Во сколько я могу завтра прийти?

— Джейсон, сейчас я не слишком хорошая собеседница.

— Зато я неизменно хороший собеседник. И собираюсь разделить с тобой компанию. Скажем, в полдень?

Ли, смирившись с тем, что он все равно появится на пороге, хочет она того или нет, неожиданно осознала, как будет рада видеть его. Она умирала от одиночества и тоски.

— В полдень так в полдень, — согласилась она.

Восемнадцатый полицейский участок располагался в самом шикарном месте Нью-Йорка, на Восточной Семьдесят второй улице Верхнего Ист-Сайда. Ни один из всех двадцати трех участков Манхэттена не имел столь престижного адреса.

Начальство, пытаясь приложить все усилия, чтобы строение не выглядело бедным родственником по сравнению с его роскошными собратьями, велело установить массивные резные двери, охраняемые по бокам древними газовыми фонарями. Внутри, однако, здание имело столь же непривлекательный вид, как и любой участок нью-йоркского департамента полиции. Те же неуютные клетушки, те же теснота и непрерывный гомон.

Когда в субботний полдень Сэм примчалась в участок, Шредер уже ждал возле кабинета капитана Холланда. Детектив выглядел усталым, растрепанным и мрачным.

— Черт возьми, — промямлил он, зевая, — я надеялся получить пару отгулов, пока следственная бригада работает в хижине. До чего же хорошо было выспаться в своей постели! Когда Холланд позвонил тебе и велел приехать?

— Что-то около восьми.

— Этот человек никогда не спит, — пожаловался Шредер. — Он всегда здесь. Живет своей работой.

По мнению Сэм, Том Холланд, вероятнее всего, живет своей будущей работой. Все знали, что скоро откроется вакансия помощника комиссара. Мало того, ходили слухи, что Томас Холланд — первый кандидат на должность.