Рыцарь и Серина не помышляли вмешиваться, с интересом наблюдая за сценой моей экзекуции. Так и не дождавшись от меня ответа, Пегги отстранилась и злобно фыркнула:

— Мой долг уплачен. Мы закончили, больше я тебе ничем…

— Ты, мордатый!!!

Со стены донесся мощный бас лорда, заставляя брюнетку заткнуться. Стоя спиной к восходящему солнцу, он держал меч наголо:

— Передай рыбоеду!!! — дорогой клинок описал дугу и с дребезгом упал к моим ногам. — Скажи, в моем дерьме больше чести, чем в его жизни!!! Что он сын шлюх и скотоложцев! Пусть празднует сколько пожелает, но ложный триумф всегда оборачивается пеплом и железом!

О-о-очень пафосно, и совершенно бессмысленно. Пустые слова и вера в чудо. Как ребенок… Впрочем, хрен с ним, если ему от того легче, почему бы и нет? Мимо лагеря мне все равно пройти не удасться.

— Ага, так и передам.

Но только меч, слова пускай при нем останутся. Я еще жить хочу.

Лорд махнул рукой, жестом командуя выметаться с его замка. Прежде чем поднять украшенную рукоять очень дорогого клинка, я поймал на себе его взгляд. Все-таки он решил меня послушать. Черт…

Не успели отойти от замка, как позади раздались крики. Сонные гвардейцы заметались по стенам, устремляясь к площадке на углу.

Сопровождающий нас Коллин остановился:

— Прошу простить, но мне стоит немедля…

— Иди-иди, мы сами доберемся. Дорогу помню.

Что-то в моем тоне заставило рыцаря с испугом обернуться, прежде чем побежать к ступеням у стены.

— Что там? — зевнула Серина. — Раздают дармовые пироги?

— Скорее всего, Больжедор со стены сбросился. Или вскрылся чем. Не знаю, как тут правильно самоубийство совершают.

Женщины уставились так же, как рыцарь до этого.

— Что ты натворил?!

— Сказал ему правду.

— С этого момента, начинаешь только врать! Ох, Всеблагой, идем скорее, я не желаю снова оказаться запертой и давиться пустой кашей!

— Стоп, вас че, кормили?!

Вот же рыцарь хренов!

С ворот спустились тем же способом, как и залезли. Когда шрамированный гвардеец увидел, как с замка спускают знамена, то не удостоил нас даже словом, молча швырнув веревку с доской.

Лагерь осаждающих встречал калейдоскопом из алых и серых плащей. Видя в моей руке богато украшенный меч, гвардейцы пропускали нас без вопросов. У центрального шатра дежурил отряд закованных в латы рыцарей, герб каждого из которых подчеркивался красной линией. Но не они привлекали напуганные взгляды слуг и серых плащей, а стоящее на привязи чудовище.

Громадная лошадь, размером с небольшого носорога, злобно фыркала на стайку конюшат, замерших с ведрами воды и мешками овса. Эта тварь еще одна диковинка здешней цивилизации, апофеоз коневодчества и хрен знает каких антинаучных извращений. Даже боевые кони достают этому мутанту лишь до холки. Говорят, между собой титаны плодиться не могут, все жеребята мертвыми рождаются. А кобыла, которую оприходует такая туша, даже родить нормально не способна — заживо вскрывают, несчастную.

Зато дорого-богато. А уж в строй солдат вмажется, — никакие пики не спасут. Поди, титан и броневик перевернуть сможет, если сильно постарается.

Дюфор навряд ли может позволить себе такой «мерседес», а значит в шатре есть кто-то посерьезней.

— Делегаты моей сраки! — бронированный рыцарь рассмеялся на требование пропустить. — А на твоем лице ее герб!

Протянув меч, я молча начал ждать. Спорить не хотелось, лишь бы закончить поскорее да уйти с этого проклятого места. Куда? Не знаю, лишь бы подальше.

— Дивное лезвие, эфес с гербом… Хм, впрямь вилка изображена.

— Горы это, а не вилка. А на клинке ни царапинки… Поди, никогда с ножен не вынимали.

— Можливо не брешет? Можливо впрямь Больжедора?

Один из рыцарей скрылся в шатре, доложить о прибытии странных бомжей с дорогим мечом. Серина внимательно разглядывала титана, словно проводила вскрытие одними глазами, а Пегги не сводила пустого взгляда с высокого знамени над шатром.

Подняв голову, я увидел символ из двух лошадиных голов на фоне холма. Очевидно, «молочного».

Почему она еще рядом, если «мы закончили»? Аптекарь ладно, она о обещанной монете думает, но спортсменка? Еще взгляд такой… Нехороший.

Вернувшись с шатра, рыцарь вручил меч обратно, веля проходить.

Шатер полнился приторью восковых свечей, мягкостью узорчатых ковров и пафосом развешанных гербов. Заседая за небольшим столом, с накрытыми блюдами и винными кубками, полдюжины мужчин в красивых нарядах разглядывали нас, будто грязь под ногтями.

— Делегаты под стать господину… — бросил лысый с гербом рыбы. — Сей клинок означает, что Больжедор окончательно впал в безумие и вызывает меня на поединок? Или это попытка вымолить прощение за загубленного сына?