Я зажмурилась, отгоняя эту мысль.

Эрик приподнял мои бедра, потянувшись к своему поясу, и я судорожно вдохнула, охваченная паникой.

Папе было бы противно смотреть на тебя.

Я отползла от Эрика, слезла с кровати, хватая его рубашку и натягивая ее, чтобы прикрыться.

— Хватит, — сказала я, торопливо застегивая пуговицы и отказываясь смотреть на него.

Он бросился ко мне, не оставляя выбора, поймал мой подбородок и поднял мою голову, чтобы я встретилась с его взглядом.

— Что случилось? — спросил он. — Я здесь, поговори со мной.

— Я не хочу, чтобы ты был здесь. И я не хочу с тобой разговаривать, — отрезала я, отталкивая его, мое сердце бешено колотилось.

Папе было бы так стыдно. А Келли пришла бы в ужас, если бы узнала.

Я провела рукой по лицу, поворачиваясь к нему спиной.

— Забудь об этом. Мы можем пойти посмотреть фильм или… — начал он.

— Я не хочу. Я не хочу ничего из этого. Или тебя. Я хочу, чтобы ты ушел, — потребовала я, горе, которое я сдерживала в себе несколько дней, хлынуло наружу и затопило меня. Меня скрутило от стыда за то, что я вообще хотела Эрика. Он был ответственен за слишком многое. Мои родители оба были мертвы из-за вампиров, и вот как я отплатила им за все, что они для меня сделали?

— Что я сделал? — спросил Эрик с обидой в голосе.

— Что ты сделал? — Повторила я, поворачиваясь к нему, и моя верхняя губа оскалилась. — Ты загнал человечество в клетку. Ты сделал из нас еду. Ты думаешь то, что ты хочешь трахнуть одну из нас, искупает все, что ты делал до сих пор?

Челюсть Эрика дрогнула, глаза не моргали, и я увидела, как тьма в нем выплеснулась наружу, открыв правду о том, кем он был на самом деле.

— Нет, — тихо сказал он, а ярость и боль застилали его глаза. — Это не так.

Ты оскорбляешь человечество.

Слезы продолжали литься, и я молча извинилась перед своей семьей, прижимая тыльную сторону ладоней к глазам.

— Моему отцу было бы так стыдно за меня, если бы он узнал, что я отдалась… — Я проглотила последнее слово.

— Скажи это, — прорычал Эрик. — Скажи, кто я. Существо, которое ты презираешь, достойное твоего отвращения.

— Ты чудовище, — выдохнула я.

— Да, и ничто из того, что я скажу, не сможет изменить то, кто я есть, Монтана. Я бы хотел, чтобы это могло быть правдой. Но факт в том, что я и есть монстр, которого ты ненавидела всю свою жизнь. Я и есть чудовище, о котором предупреждал тебя твой отец. И ты права, что прислушалась к его предупреждению.

Он направился к двери, и я сделала шаг вслед за ним, сожаление внезапно прожгло дыру в моей груди из-за того, как бессердечно я к нему отнеслась.

— Подожди, — позвала я, и он помедлил в дверях, не оборачиваясь, но я привлекла его внимание.

— Ты права насчет меня, Монтана. И тебе пора перестать попадаться на мою красивую ложь. Я создан, чтобы заманивать тебя, верно? Похоже, ты наконец-то вспомнила об этом. Поздравляю.

Он вышел за дверь, оставив ее широко открытой, и я поняла, что все, что было между нами, наконец-то сломано и не подлежит восстановлению.

Я выглянула в коридор, и горькое признание наполнило меня до краев. Поступая правильно, я не чувствовала удовлетворения в своем сердце. А чувствовала лишь холодную занозу, которая впивалась все глубже и глубже в мою грудь, подсказывая, что я только что навсегда потеряла Эрика Бельведера.

В

голове у меня сильно стучало, и у меня возникло странное ощущение, что я покачиваюсь. Я лежала на чем-то невероятно мягком, что поглощало мое тело придавая комфорт. Меня накрывало толстое пуховое одеяло, прогоняющее холод с моей кожи.

Мой желудок резко скрутило, и я резко поднялась, переваливаясь через край кровати. Но меня ничем не вырвало: мой желудок был чертовски пуст.

Я несколько долгих секунд смотрела на узлы и завитки на деревянном полу, заставляя свое зрение перестать вращаться. Когда я была совершенно уверена, что меня точно не вырвет, я выпрямилась и огляделась.

Я сидела на огромной кровати с балдахином в комнате, которая, вероятно, была самой большой из всех, в которых я когда-либо была. Вдоль других стен стояла мебель из темного дерева: туалетный столик, тяжелый сундук и внушительный гардероб — все это смотрело на меня от стен моей тюрьмы, но между всем этим было много пустого пространства. На дальней стене было единственное окно, но оно было закрыто тяжелыми ставнями.

Я понятия не имела, который был час. Возможно, была середина ночи, или на улице палило солнце.

Я сбросила с себя пуховое одеяло и хмуро посмотрела на роскошные светильники, украшающие помещение. Они были настолько роскошны, что казались кричащими. Все дерево было украшено мелкой резьбой ручной работы, стены оклеены обоями в готическом стиле. Даже воздух был пропитан ароматом полированного дерева и превосходства.

Прохладный воздух коснулся моих ног, и я опустила взгляд, обнаружив, что одежда, в которой я была, исчезла, а на ее месте появился тонкий белый халат, шелк которого мягко струился по моей коже.