Скрепив зубы, я промолчал. Отец удовлетворено усмехнулся, думая, что я согласен. Пусть так думает. Но прав он только в одном: я реально зависим от него и его денег. Пока зависим. Но сдаваться я не намерен.

Глава 4.

Филипп.

Прошлое.

На следующий же день я решился проверить мамину идею. Ляпнул Насте, якобы по секрету, что влюбился в Нику Стрельцову. Убивая все мои надежды, Настя радостно обняла меня, забросав советами, как лучше признаться ей. Помрачнев, я все выслушал, после просто ушёл. Гулял по улицам, думая, что же мне теперь делать со своими чувствами.

Так ничего не придумав, просто ушел в тень, выжидая. Так же общался с ней, как всегда, втайне влюбляясь все сильнее.

Отец был доволен, думая, что это он повлиял на меня.

Но к концу десятого класса я был уже на грани. На семнадцатилетии решился и пригласил Настю на медленный танец. И когда её руки обвили мою шею, а мои легли на её тонкую талию, я понял, что ждать дальше нельзя.

Парней быстро сморило от впервые выпитого алкоголя, а мы с Настей сидели на балконе и болтали, как раньше обо всём на свете.

— Черт, Настя, это всё таки тяжело… — не выдержал я.

— Что тяжело?

— Надоело мне уже молчать.

— Миронов, ты о чем, не пойму.

— Насть, ты мне нравишься и уже давно. И я бы хотел с тобой встречаться…

Я ждал любой реакции, а Настя вдруг рассмеялась.

— Миронов, тебе что вино в голову ударило? Или ты всё таки решился признаться Нике Стрельцовой и сейчас так репетируешь?

— Да причем тут Стрельцова? — взорвался я. — Я тогда про неё просто так ляпнул, тебя проверял… А ты так рада была, советы всякие давать стала, ну я и не решился признаться, боясь тебя потерять. А сейчас устал уже молчать…

— Дурак ты, Миронов, — улыбнулась Настя. — Да я тогда прорыдала всю ночь, так и не решившись тебе признаться.

— В чем признаться? — дрогнувшим голосом спросил я.

— Что ты мне нравился…

Прошедшее время меня напрягло, но я всё же решился уточнить.

— Нравился? А сейчас?

— А сейчас нравишься еще сильнее…

Больше мне ничего не надо было. Улыбнувшись, я притянул её к себе и целовал её, как умел. И чувствовал, что для Насти, как и для меня всё впервые.

Настя вскоре уснула, а я лежал, смотрел на нее и не мог поверить своему счастью. И даже не подозревал, что сейчас всё изменится.

— Это что еще такое? — раздался вдруг голос отца.

Скатившись с кушетки, я злобно посмотрел на отца. Стоило же ему вернуться сейчас и всё испортить.

— Значит ты так не забросил эту бредовую любовь.

— И не заброшу, — твердо сказал я. — Наши чувства взаимны и теперь мы вместе…

— Что ж, ей же хуже…

— Что ты имеешь в виду? — внутри меня все похолодело.

— Я столько в тебя вложил и не собираюсь это терять из-за какой-то девчонки. Надеюсь спокойствие её родителей и брата ей дороже тебя.

— Ты ничего не сделаешь.

— Ну если вы расстанетесь, то не сделаю. Сегодня, так и быть, в честь дня рождения, побудь с девочкой. Но завтра… Если что у её отца на фирме начнутся проверки всех инстанций, а брата могут поймать с героином в кармане или в больничку положить на месяц-другой с травмами. Долго тогда продержится ваша любовь.

— Я тебя понял, — только и сказал я.

А что ещё я мог сказать? Я не в силах противостоять собственному отцу.

Когда отец ушёл, я вернулся к Насте, лег возле неё, прижал к себе. У меня оставалось ещё время до утра, чтобы подумать и взвесить всё. Терять Настю сейчас, когда узнал, что мои чувства взаимны, не хотелось. Но и проблем для Матвея и его родителей тоже не хотелось.

Уснул я лишь под утро, приняв, кажется единственное подходящее в нашей ситуации решение. Расставаться с Настей я не собирался, но и открыто демонстрировать наши отношения тоже. Даже при Димке я сделал вид, что всё как раньше. Правда этого прорицательного засранца обмануть не удалось.

— Что у вас произошло? — прямо спросил Гордеев, едва только Матвей и Настя ушли.

А меня разрывало, мне нужно было выговорится, получить дельный совет. И я все рассказал другу. С самого начала и до сегодняшнего дня.

Вздохнув, Дима прикурил сигарету.

— Отец твой, конечно, тот ещё мудак, но где-то ты прав. Противостоять ему мы не в силах. Я мог бы, конечно попросить дядь Сережу помочь, но…

— Нет-нет, — сразу отмел я эту идею. — Вмешивать ещё кого-то я не хочу и не буду. Лучше пусть отец думает, что я его послушался, тогда меньше проблем будет.

— И долго ты сможешь продержаться? — вздохнул Гордеев.

— Посмотрим, — тоже вздохнул я.

То что будет тяжело я понимал. Но не знал, что настолько.