Он всего лишь хотел ее поцеловать, но, казалось, перенесся в подростковые годы, в запретные ласки среди виноградных лоз. И это впервые доставляло невероятное удовольствие.

Вокруг зажглись фонари. Вся винодельня осветилась. Эмили удивленно распахнула глаза.

Алехандро заглушил ее мучительный стон.

— Я все устроил. Не волнуйся, мы одни.

Дело не только в свете. Эмили вскрикнула от давления его пальцев внутри себя, потянулась к нему, осмелилась прикоснуться, удивившись нежной коже и стальным мышцам. От влажной головки по телу разлилось восхитительное тепло. Она, наконец, решила не сопротивляться.

Стиснутые зубы, сжатые губы и стоны, которые она издавала, доставляли Алехандро абсолютное удовольствие. Он оперся на локоть, чувствуя последние вспышки ее оргазма, с удовольствием наблюдая, как приоткрытые губы Эмили расплываются в улыбке, казалось предназначенной лишь ему.

— Приятно? — спросил он, когда улыбка погасла.

— Очень приятно.

Алехандро лег на нее, и возбужденный член оказался между ними. Он посмотрел на нее.

— Я привел тебя сюда, чтобы показать фонари.

— Пожалуйста!

— Я серьезно. Может, поцеловать, но… — Он слегка покачивался, глядя на нее сверху вниз. Какое блаженство — прикасаться к ее коже! — Я думал, что с сексом на свежем воздухе покончено. Видимо, ошибался.

Он хотел еще раз увидеть тайную улыбку. Она высоко подняла колени. Он крепко сжал их. Она приподнялась на локтях.

— Не здесь, — попросила Эмили и поняла, что не уйдет, не сказав ему правду.

Если бы только знать, как! Она бы с радостью воспользовалась ртом или рукой, потому что ощущала не только силу его эрекции, но и все его напряженное и возбужденное тело. Так она чувствовала себя за секунды до первого оргазма. И теперь она отчаянно хотела большего.

— Алехандро, я никогда…

— Знаю. Мы поедем домой.

Он лег на спину, пытаясь справиться с эрекцией.

Эмили натянула трусики и брюки.

— Я никогда раньше не испытывала оргазма.

Алехандро посмотрел на нее.

— Я никогда не делала ничего подобного.

— О чем ты?

— Я никогда ни с кем не спала.

— Что? — Он нахмурился. — Но ты ведь жила с женихом!

— Мы спали в разных комнатах. Он говорил, что это по религиозным соображениям, и я соглашалась.

— Слушай, я хороший благовоспитанный католический мальчик, и это никогда меня не останавливало. Нет, слушай, ты серьезно?

— Да, но это ничего не меняет. Просто потому, что я никогда…

— Хочешь сказать, ты — девственница?

— Пожалуйста, не говори так, будто это какая-то болезнь.

— Нет. Это скорее…

Он пытался подобрать подходящее слово.

— Это многое меняет, Эмили. Слушай, я хочу тебя, но не хочу… Как же это сказать? Думаю, если ждешь так долго, зачем перекладывать это на кого-то? Теперь это имеет смысл.

— Что имеет смысл?

— Прошлой ночью нам вдвоем было так жарко!

В итоге мы должны были оказаться в постели.

— Значит, тебя не волновало бы простое знакомство в баре?

— А что плохого?

— Все.

— Видишь? Ты действительно хочешь большего.

— Я бы хотела большего, чем одна ночь, — призналась Эмили. — Бога ради, неужели у меня не может быть романа? Я не так много прошу.

— Эмили, я не романтик.

Ей бы и хотелось опровергнуть это. Когда Алехандро помогал ей подняться, они стояли под светом, который он включил специально для нее.

— Ты всегда держишь под рукой валик для одежды, когда водишь девственниц на виноградники?

Он не засмеялся над ее шуткой. Отряхнулся и очень аккуратно завязал галстук.

Потом они долго ехали домой. Говорили о работе, о том, как странно образуются облака, и о том, что в туфлях профессиональных танцоров фламенко гвоздей больше, чем в дешевой обуви для этой цели.

Алехандро остановился у входа в винный магазин. — Спасибо за экскурсию. — Эмили вышла из машины.

Он тоже вышел, отдав ключи сотруднику службы безопасности. И догнал ее, когда она набирала код от резиденции.

— Ты запомнила!

— Ага.

Она поднялась по ступенькам, достала ключ. Алехандро не стал задерживаться у ворот, коротко пожелал спокойной ночи.

Но вдруг сказал:

— Эмили?

— Что? — довольно грубо ответила она и даже не обернулась.

Если повернется к нему лицом — расплачется. Эмили по-прежнему ощущала притяжение. Несправедливо, Алехандро ее хочет, но отказывается уступить своему желанию.

— С женщинами я веду себя не лучшим образом.

— Я уже слышала.