— Нет, не за это. За глупость. Ты что, подслушивала?

Она кивнула, и его лицо смягчилось.

— Хитрая ты девчонка, Кива, — на мою дочь похожа.

— Она живет вместе с вами?

— Нет — далеко, в другой стране. Я ее не видел уже несколько лет. Она замужем за моим старым другом. По моим последним сведениям, у нее двое сыновей.

— Значит, вы дважды дедушка.

— Как сказать... Она мне не родная, а приемная.

— А родных детей у вас нет?

Он помолчал, и при свете костра она увидела у него на лице выражение глубокой печали.

— Были... но умерли. Давай-ка посмотрим, что там приготовила для нас жена Джонана.

Легко поднявшись, он сходил к лошадям и вернулся с куском ветчины и ковригой свежевыпеченного хлеба. Они молча поели. Кива собрала еще хвороста и подложила в огонь. Тучи собрались снова, однако ночь была не холодная. Серый Человек снял рубашку:

— Пора удалять швы.

— Раны не могли зажить так быстро, — строго сказала Кива. — Швы нужно оставить не меньше чем на десять дней. Мой дядя...

— Я знаю, он был мудрым человеком — однако взгляни сама.

Кива подвинулась поближе и осмотрела раны. Нездешний был прав — раны зарубцевались. Взяв его охотничий нож, она осторожно разрезала бечевку и сняла швы.

— Никогда не слышала, чтобы раны у человека заживали так быстро, — сказала она, когда он снова надел рубашку — Вы, часом, не волшебник?

— Нет. Но чудище, которое лечило меня как-то раз, что-то изменило во мне.

— Чудище?

— Еще какое, — усмехнулся он. — Семи футов росту, с одним глазом во лбу, и в глазу два зрачка.

— Вы надо мной смеетесь, — укоризненно проговорила она.

— Нет, не смеюсь. Его звали Каи. Он был урод от рождения, человек-зверь. Я умирал, а он возложил на меня руки, и все мои раны зажили в мгновение ока. С тех пор я перестал болеть — ни тебе простуды, ни лихорадки, ни чирьев. Я думаю, что даже время для меня течет медленнее, потому что мне полагалось бы уже сидеть в уютном кресле с одеялом на коленях. Хороший человек был Кай.

— А что с ним стало потом?

— Не знаю. Может, живет себе и здравствует, а может, и умер.

— Вы прожили интересную жизнь.

— Сколько тебе лет? — спросил он.

— Семнадцать.

— Тебя схватили наемники и увезли с собой в лес. Если кто-то годы спустя услышит об этом и скажет: «Вы прожили интересную жизнь», что ты ему ответишь?

— Я соглашусь, и мне будут завидовать, — улыбнулась Кива.

Он засмеялся, искренне и добродушно.

— Нравишься ты мне, Кива. — Он подбросил дров в костер, лег и укрылся одеялом.

— Вы мне тоже нравитесь, Серый Человек.

Он не ответил, и она увидела, что он уже спит. Она долго смотрела на него. Сильное лицо, лицо воина, но жестокости в нем она не нашла.

Кива проснулась на рассвете. Серый Человек уже встал. Он сидел у ручья и плескал себе водой в лицо. Охотничьим ножом он сбрил серебристо-черную щетину, вернулся к костру и спросил:

— Хорошо ли тебе спалось?

— Да, просто чудесно — никаких сновидений

Без щетины он выглядел гораздо моложе — лет на сорок.

Сколько же ему на самом деле? Сорок пять? Пятьдесят пять?

Это уж самое большее.

— К полудню мы будем в твоей деревне, — сказал он. Кива вздрогнула, вспомнив убитых женщин.

— Мне там больше нечего делать. Я жила у брата и его жены — они оба убиты, а дом сгорел.

— Как же ты намерена поступить?

— Вернусь в Карлис и поищу работу.

— Ты владеешь каким-нибудь ремеслом?

— Нет, но могу научиться.

— Если хочешь, я возьму тебя к себе.

— Вашей любовницей, Серый Человек, я не буду

— А разве я тебе это предлагал? — широко улыбнулся он.

— Нет — но чем еще я могла бы заняться у вас во дворце?

— Неужто ты о себе такого низкого мнения? Ты девушка умная и храбрая, к тому же кажешься мне надежной и достойной доверия. У меня в доме сто тридцать слуг, а гостей часто бывает больше полусотни. Ты могла бы убирать комнаты, стелить гостям постели и помогать на кухне. За это я буду платить тебе две серебряные монеты в месяц. У тебя будет своя комната и один выходной день в неделю. Подумай.

— Я согласна, — сказала она.

— Значит, так и сделаем.

— А почему у вас бывает так много гостей?

— В моем доме — во дворце, как ты говоришь, — имеется несколько библиотек, больница и музей. Туда съезжаются ученые со всего Кайдора. В южной башне устроено особое помещение для студентов и врачей, где они изучают лечебные травы, а в пристройке находятся палаты для больных.

Кива, помолчав, взглянула ему в глаза:

— Извините меня.

— За что ты извиняешься? Ты девушка привлекательная и, естественно, опасаешься нежелательных предложений. Меня ты не знаешь — почему ты должна мне доверять?