Михаил направился к двери. Но едва сделал несколько шагов, как компьютер остановил его:

– Миша, а рычаг? Тот, что голубой...

– Да, действительно, я забыл. Он вернулся к машине, снял пломбу и повернул рычажок.

– Не наделай здесь глупостей, - обратился он к компьютеру.

– Да что мне, жизнь надоела, что ли? Ну пока. Хотя нет, погоди. Я хотел сказать, не думай, будто у меня все чувства отмерли.

– Что ты имеешь в виду?

– Это свое, личное... Когда я соединюсь со своим первым "Я", меня смогут полюбить? Ведь я же уже старый.

– Иван Петрухин не старый Я видел его голоснимок. Отличный, симпатичный человек.

Попрощавшись, Михаил спустился на первый этаж. Девушка сидела на том же месте.

– Ну как, поняли, что я имел тогда в виду?
– спросил, подойдя к ней, Михаил.

– Кажется, да, - сказала Люда и опять покраснела.

– И что же вы мне на это скажете?

– Что буду рада вас здесь видеть, - ответила Людмила и покраснела еще больше.

– Очень хорошо, - сказал Михаил и вышел из здания.

"Может быть, действительно зайти как-нибудь ближе к вечеру? Она ничего. А то еще останусь вечным холостяком и начну потом доказывать, что только так и должен поступать настоящий мыслитель", - подумал Михаил, вспоминая слова компьютера.

Стоя на лужайке, он задумался было, куда ему сейчас лучше пойти, но, увидев аэролет Гарбузова, понял, что ему надо опять быть в академии и докладывать вице-президенту, каких результатов он добился.

Михаил работал в своей лаборатории, когда по видеофону его вызвал Гарбузов.

– Завтра летим в Найроби?

– Уже свежую рубашку приготовил и новый костюм тоже, - с улыбкой ответил Петрухин.

– Коллегия решила, что снимать мысленные показания с Ивана Петрухина будут до того, как он полностью выйдет из анабиоза. А то шоковое состояние от встречи сначала с новыми людьми, а потом и со своим вторым "Я" может его воспоминания сделать тусклыми и рваными. На снятие показаний вас допустим. Всетаки единственный родственник. Кстати, как ваш электронный дед?

– В конце дня я обязательно зайду к нему, - сказал Миша.

Петрухин вошел в здание и взглянул на место дежурного. Там сидел какой-то долговязый парень. Михаил хотел было удивиться, но потом вспомнил, что Люда говорила ему: эту неделю будет дежурить ночью. Быстро поднявшись на второй этаж, он приблизился к знакомому ящику. Присмотревшись, увидел, что на гладкой серосеребристой поверхности компьютера стоял букетик луговых цветов. Он протянул руку, чтобы снять их, уж больно все это напоминало памятник, но знакомый голос остановил его:

– Я попросил Люду принести мне эти цветы. Хотелось посмотреть на них, я ведь так давно их не видел... Да, а ты что пришел?

– Узнать...
– честно признался Михаил.

– Мне нужно с тобой поговорить в последний раз. Я имею в виду в таком виде... Не волнуйся, я все сделал как надо. Иван Петрухин будет счастлив. То есть мы вместе с ним будем счастливы. Разговор этот я тоже сотру, уберу все лишнее. Так что не волнуйся.

Компьютер тяжело вздохнул. Михаил погладил его блестящую поверхность и быстро вышел.

IV

"Мир-1" приземлился удачно. Системы наведения сработали так точно, что огромная ракета всей своей громадой села прямо в центр взлетной площадки. Как ее вскрывали и как специалисты быстро проникли внутрь ее, Петрухин видел лишь издалека. На площадку не пустили даже Гарбузова.

С близкого расстояния Михаил увидел только контейнер, в котором находился спящий Иван Петрухин. Около контейнера суетился высокий негр с шапкой курчавых волос. Из разговоров Михаил понял: это крупнейший анабиозоолог из Танзании. Ребята из службы спасения, этакие атлеты в синих комбинезонах, зорко следили за тележкой на воздушной подушке, везущей контейнер к зданию космопорта. Многие из стоящих на смотровой площадке нервничали, особенно Гарбузов. Михаил тоже не мог унять нервную дрожь. Пот струился по лицу и где-то между лопатками, и даже легкий ветерок, блуждавший над космодромом, не приносил облегчения.

Михаил обратил внимание на огромную фигуру. Она неотступно следовала за группой спасения. И только когда все приблизились к смотровой площадке, Михаил понял - это старомодный робот. Он не обращал внимание ни на окрики, ни на ругань и не отставал от контейнера ни на шаг.

– Зря они стараются, - улыбнувшись, обратился к Михаилу Гарбузов, - этот робот обязан и будет слушаться только Петрухина. Я имею в виду Ивана Петрухина. Да, вы слышали, контейнера с Гарри Холдером в ракете нет. Куда он делся, мы узнаем только после снятия мысленных показаний с вашего деда. А он у вас молодец, догадался перед тем как уйти в анабиоз, сказать этой стальной громаде, чтобы тот не сопротивлялся, когда они прибудут на Землю. Гарбузов быстрым шагом направился к контейнеру и что-то сказал вертящимся вокруг него людям. Робот словно понял, кто здесь главный, несколько отошел от контейнера, но все-таки продолжал следовать за ним. Вице-президент подозвал к себе анабиозоолога, о чем-то поговорил с ним и вернулся к Михаилу.