В следующую секунду за мой столик присаживается не кто иной, как Демидов Кирилл. Я вопросительно смотрю на него. Какой смысл спрашивать, раз всё равно собираешься сделать. Он очаровательно улыбается, тянется к моему стакану с соком и делает несколько глотков.

— Допивайте уже, — говорю ему с улыбкой. — Жажда мучает?

— А почему ты здесь? — спрашивает он, игнорируя мой вопрос.

— А где я должна быть? — подхватываю его игру ответ на вопрос вопросом.

— Например с Михаилом на встрече.

— Зачем мне там находиться? Дела должны решаться в мужской компании.

— Там есть девушка.

— Ну и что?

— И тебя не волнует, что она пришла туда в качестве спутницы Михаила?

— Значит, так нужно было, — ровным голосом отвечаю я, хотя мне совсем не нравится то, что я слышу.

— Доверяешь ему?

— Да.

— А Марине доверяешь? Эта сука не упустит ни одного шанса, чтобы залезть Бурому в штаны. Ей вчера даже твоё присутствие не помешало, а что уж говорить сейчас.

— Вы считаете, я сейчас подорвусь и побегу их искать?

— А как будто не хочешь?

Я понимаю, что он специально меня провоцирует, но не понимаю только его мотивов. Чего он добивается? Я резко поднимаюсь со стула, чуть не опрокидывая на своего соседа кружку с кофе.

— Спасибо за компанию, но мне пора.

— Я провожу, — тут же отвечает он.

— Уж не стоит!

— Мне не сложно.

Я зову официанта, чтобы получить счёт, но Кирилл меня опережает. Даёт знак, чтобы записали на него. Я фыркаю раздражённо и быстрым шагом иду к двери ресторана. Открываю её и замираю на месте. :Ч:и:т:а:й: :на: :К:н:и:г:о:е:д:.:н:е:т:

То, что я вижу уничтожает меня изнутри. Яд разливается по венам, выжигая всё на своём пути. Каждый удар сердца отдаётся болью. В грудь будто вставили нож и прокручивают мучительно медленно. Каждый вдох даётся с трудом.

На диванчике широко расставив ноги сидит Миша, а на нём сверху восседает Марина, точнее объезжает его, имитируя соитие. Её руки крепко держат его за шею, а язык хозяйничает во рту.

Мерзко. До чего же мерзко…

Бурый поворачивает голову и встречается со мной взглядом. Не успеваю прочесть хоть что-то в его глазах. Да и не нужно это мне. Он — подонок и предатель. Не хочу больше его видеть. Найду три работы и отдам ему долг, но ни секунды рядом с ним больше не проведу.

Я поворачиваюсь к Кириллу.

— Вы можете меня отсюда увезти. Прямо сейчас? — молю его.

Он тут же кивает, поднимает взгляд и видит, что заставило меня обратиться к нему с такой неожиданной просьбой. Его лицо не выражает эмоций. Наверное, просто потому что он совершенно не удивлён.

Он мягко подталкивает меня к выходу из отеля. Позади раздаётся голос Бурого, женский вскрик, глухой удар, но мне всё равно. Если поначалу я едва могла сделать шаг, то злость на собственную глупость, дарит мне силы. Я практически выбегаю из здания отеля.

Демидов открывает передо дверцу машины, которая почему-то уже стоит прямо у выхода, а сам идёт к водительскому месту.

Я замираю на секунду, так как чувствую приближение Бурого.

— Надо уезжать, — напоминает о себе Кирилл.

— Да, — коротко соглашаюсь я и сажусь в салон.

Машина срывается с места. Я называю свой адрес и откидываюсь на сидении.

Миша, за что же ты так со мной?..

Бурый

Я не видел Алёну три дня. Три ёбаных дня о ней нет никаких новостей. Уехала с моим врагом, пропала с радаров.

Я поставил своих ребят наблюдать за её домом, но там тихо. Она не приезжала.

Миша её спокойно ходит в магазин, аптеку. Так не ведёт себя брат, сестра которого пропала. Значит, они общаются. Значит, с ней всё в порядке. Значит, она просто боится меня и скрывается.

Правильно делает. Я не знаю, как отреагирую, когда увижу ее снова. Скорее всего сожму пальцы на ее хрупкой шее до хруста. Но так нельзя.

Сначала нужно выяснить, какую именно она информацию сливала, и как она это провернула вообще.

При ней обсуждалась только смерть Леськи. О других делах я при ней не говорил.

Я лично просматривал записи камер с коридора и своего кабинета с момента ее появления в клубе, и ничего не увидел. Она сюда не приходила, пока меня не было, пока я отвлекался, по столу даже взглядом не шарила.

Хуйня какая-то.

Я впервые оказался в ситуации, когда мозг и сердце вели войну. Сердце доказывало, что моя девочка не могла предать, она — не крыса и не продажная сука. Мозг твердил, что факты говорят о другом.