Безобразно всхлипываю в мокрое полотенце.

В этот момент открывается дверь. Застываю, пытаясь успокоиться, потому что всё опять не по плану! Истерику я собиралась закончить до прихода Гордея. Но когда он считался с моими планами?

– Что случилось? – чувствую неподдельное беспокойство в его голосе.

– Ничего, – невнятно бубню в полотенце.

– А что за потоп? Малышка, ты меня не пугай.

Чувствую его пристальный взгляд. Молчу, только рвано всхлипываю.

– Ну! – подталкивает настойчиво к ответу. – Болит что-то? Говори! Или я сейчас скорую вызову.

Отрицательно кручу головой. Он же такой, что и правда вызовет.

– Тебя кто-то обидел?

Да! – Хочется заорать мне и огреть его мокрым полотенцем! За то, что он такой невозможно сексуальный, и ласковый… и вообще! Кот! Мартовский!

– Ты… Ты… Я… – рвано пытаюсь сформулировать не пойми что.

– Ты, я. Очень информативно. Подожди, я тебя обидел?! – вдруг доходит до него. – Чем? – недоумённо.

Я и снова срываюсь в рыдания.

– Так, – психует он. – Иди сюда, – усаживается на коврик рядом, затягивает меня на колени. – А это что такое? – вытягивает из моего плотно сжатого кулака тест, разглядывает.

Чувствую, как каменеет его тело.

– Малышкина! – рявкает он. Замираю в его руках испуганной мышкой. – Это то, что я думаю? – чувствую в его голосе шок.

– М-да, – жалобно всхлипываю.

– Стоп. А рыдаешь ты потому что… не хочешь? – сдавленно и так… как будто ему больно это говорить.

И меня так пронзает этим его разочарованием от моей реакции. Он-то точно хочет, сто раз уже говорил об этом, а я тут… Как ему объяснить? Ловлю его взгляд.

– Я хочу, – вытираю слёзы. – Но…

– Что “но”, – строго.

– Я хотела через годик. Или два, – снова зарываюсь носом у него на шее. – Я же только повышение получила, – рвано всхлипываю опять. – А теперь я буду жирной коровой. И дома. А ты… У тебя там…

Чувствую, как он расслабляется, и его плечи начинают подрагивать от смеха.

– Что у меня “там”, Малышечка?

– Бабы у тебя там! – рявкаю зло.

– Какие бабы? – смотрит на меня с недоумением.

– Такие. На работе твоей! Я видела! И всё ути-пути, Гордей Анатольевич, вам кофе-чай, документик подпишите, в декольте моё загляните!

– Аня, – смотрит на меня, как будто в первый раз видит. – Ты чего городишь. У меня мужской коллектив. Бабы только в бухгалтерии. Так там все замужние. А секретарше моей за сорок.

– Ничего не знаю! Я видела! А вот это вот! – трясу тестом. – Признайся, ты это специально сделал, м?

Прячет хитрые глаза. И я сама не понимаю, как меня срывает. Вскакиваю, и всё же луплю его мокрым полотенцем. Он смеётся, уворачивается. Сбегает из ванной, я следом. Но не успеваю ни разу припечатать его от души, как он ловит меня, тащит в спальню, закидывает на кровать, распинает там, придавливая своим весом.

– Тихо, фурия моя рыжая! – зарывается в шею.

А я не хочу тихо! Пыхчу, как паровоз, пытаясь скинуть этого огромного наглого кота. Но это же просто невозможно! А он пускает в ход своё самое мощное оружие. Пока я пытаюсь его укусить и вырваться, он начинает целовать меня в шею, водит языком по мочке уха.

– Моя любимая злючка, – шепчет. – Какие с тобой бабы, ты в своём уме? И потом я свои любимые троечки ни на кого не променяю! – потрошит зубами пуговицы на моей блузке, забирается в декольте и блаженно прижимается к груди. – Я хочу тебя пузатенькую, – спускается ниже, целует в живот. – И чтобы там маленький был. Это моя мечта, – эта нежность в его взгляде и голосе сносит окончательно. И мне опять хочется реветь. Может, это гормоны?

– А ты представляешь, что мои троечки станут пятёрочками! Бидонами с молоком, – прихожу в ужас от этой мысли.

– Так, – смотрит строго. – Истерику отменить! Пятёрочки, это же вообще кайф. И молочко я люблю, – лижет грудь, как настоящий кот. – Дашь пососать молочка?

– Дурак ты! – прыскаю я.

– Это ты дурочка, – целует меня в губы, успокаивающе поглаживает. Это срабатывает, впрочем, как всегда. – Давай ещё раз, в чём проблема? Ты хотела порулить в отделе?

– Да.

– Рули дома. Я тебе разрешаю, – переворачивается на спину, усаживает меня сверху. – Вот прям щас. Это будет твоё законное место.

– Да? – прищуриваюсь.

– Ага, – толкается в меня снизу. – Ты же знаешь, когда ты сверху, я ни в чём не могу тебе отказать.

– А за пределами спальни? – выгибаю бровь.

– А за пределами спальни я буду выполнять твои капризные капризы, обещаю. Но глупости творить не дам! – строго. – И если тебе совсем скучно станет дома, у нас есть непристроенная бабушка, которая просто жаждет понянчить внуков. Родишь и пойдёшь рулить в свой отдел.

– С бидонами? – надуваю губы.

– Ну, это как получится. У меня работала барышня одна, у неё трое пацанов. И вот там бидоны были, я тебе скажу! И с последним она умудрялась в обед сгонять домой, покормить малого и вернуться. Гром-баба! Сейчас, кстати, четвёртого ждёт, в декрет опять сбежала.