Не пугайся, Миха, вытягивай ноги в тапках, да включай видик! Что тебе остается?

Мои губы скривились в кислой усмешке. Не гневи судьбу, доктор наук, директор института, замсекретаря ЦК, лауреат и прочая, и прочая, и прочая. Тебе и так многое дано, порой доставшееся даром, а ты хочешь большего? Это очень по-человечески, но ведь и меру надо знать. А заодно – и совесть иметь…

Фыркнув, я выцепил сверкнувший радугой диск и сунул в щелястый зев плеера. «Видео Иисуса», четвертая, заключительная серия.

Гайдай с Наташкой постарались на славу – впихнули «фантастико-комедийный триллер с элементами эротики» в четыре часа экранного времени. И ни единой секунды длиннот!

Критики, как издавна повелось, плюются и восторгаются, а зрители валом валят на сеанс. Говорят, табличку «Все билеты проданы» не снимают в кассах кинотеатров с начала сентября.

Спасибо Рите с Инной – провели на закрытый показ. Что сказать? Четыре часа удовольствия!

Мне было любопытно даже следить за выражением лиц зрителей. Люди развлекались, оттягиваясь по полной – и задумывались о вечном. Хохотали – и грустили о несбывшемся, а оно у каждого свое.

И, не знаю уж, сколько «Оскаров» выхватит Гайдай и его команда в новом году, но сборы в одном СССР уже превысили сотню миллионов рублей, а «касса» по Европе и Америке тянет на полмиллиарда долларов. И это за два месяца!

Мои губы дрогнули улыбкой. Я вспомнил, как давным-давно, еще в «прошлой» моей жизни, сходил на «Отроков во вселенной». Посмотрел, вышел из владивостокского кинотеатра «Океан» – и снова двинул на сеанс! Ричард Викторов сумел впечатлить отрока Мишу.

А нынче пересматриваю «Видео Иисуса». До обеда в экран пялился… В обед… И вот, на ужин. Смакую кадры, как яства!

Огромный экран, висевший на стене, как «Черный прямоугольник», осветился, безмолвно разворачивая «Рабочего и колхозницу». Просиял «Мосфильм» – и открылась, стелясь до горизонта, безрадостная и суровая пустыня Негев.

Зачинался рассвет, и у меня по спине мурашки забегали. Динамики проливали величественную и трогательную музыку к «Exodus» – этой темой начиналась и заканчивалась каждая серия…

…Джип «Чероки» свернул с шоссе к Вади-Мершамон, двигаясь вдоль крутого черно-серого хребта величественных размеров.

– В одном я уверен, – сказал Видов, узнаваемый в роли Стивена Фокса, – если эти монахи на самом деле существуют, то они не часто ходят в кино…

Крутя баранку одной рукой, он отпил тепловатой воды из бутылки, и пустил ее по кругу.

– Вижу! – выдохнула Юдит, и поперхнулась, закашлялась.

Монастырь покоился в маленькой скалистой просеке, среди расщелин и трещин, и своими стенами из темно-серых глыб походил на руины.

– Может, они тут давно все поумирали, – неуверенно сказал Иешуа. – Да и кто бы это заметил?

Стивен кивнул:

– Так и ждешь предупреждающей таблички: «Осторожно! Через пятьсот метров – конец света!»

Покинув машину, все трое еще раз, по настоянию девушки, хорошенько глотнули воды, и пустились вверх пешком.

Вскоре вся их одежда намокла от пота, легкие ходили ходуном, словно отлавливая скачущее сердце, а рты хапали горячий воздух.

Юдит, как самая тренированная, неутомимо рвалась вперед, Стивен тщетно пытался поспеть за нею, а Иешуа все время отставал, ругаясь и ворча, и часто останавливался перевести дух.

Но они все же добрались до верха. Стояли, согнувшись, запыхавшись, уперев руки в колени, но все чаще поглядывая на единственный вход – узкий люк, перекрытый тяжелой дверью из древнего бруса.

– Вы только гляньте, – сказала Менец, которая разогнулась первой и первой смогла говорить, – каков вид!

Стивен ничего не мог ответить, только тяжело поднял голову. Да, вид сверху – отменный. Черные скалы, коричневые скалы, серые скалы – насколько хватал глаз, всё скалы да камни. Нигде ничего. Грандиозное разбазаривание пространства.

– И что теперь? – спросил Иешуа, отдышавшись.

– Теперь, – уверенно сказал Фокс, – мы вежливо постучимся!

Гулкие удары кулаком гасли, умерщвляя надежду.

– Никого нет дома, – прокомментировал Менец.

– Эй! – заорал Стивен. – Есть кто-нибудь?

Только он замахнулся, чтобы долбить в черную дверь ногой, как вдруг кто-то изнутри отпер задвижку смотрового окошка. Наружу выглянула пара старых, усталых глаз, и дребезжащий голос каркнул:

– Уходите!

Смотровое окошко снова захлопнулось, и задвижка со скрежетом вошла в свое гнездо.