Узкая, двухэтажная кровать, небольшой стол, полки с кое-какой посудой. Паре охотников хватало, чтобы пережить ночь и восстановить силы.

– Кит, помоги мне, – прошу я мальчишку, который молча сидит у огня. – Намажь мне спину, ладно? А потом ляжем спать.

– Я кушать хочу, – глухо бомочит Кит, стараясь не смотреть на меня.

– Придётся потерпеть, – качаю головой, чувствуя, как сжимается сердце от жалости. – Завтра выйдем к деревне и купим еды. А пока… Давай просто ляжем спать?

Мальчишка угрюмо кивает.

Помогает мне со спиной и ложится на кровать, укрываясь своей курткой с головой.

Развожу лекарство от жара в холодной воде и залпом выпиваю. Ложусь рядом, прижимая мальчишку к себе. Если лежать боком, то нам хватит места. Глажу по волосам и шепчу, как я его люблю и ценю. Рассказываю, как нам будет хорошо вдвоём.

Мальчишка судорожно всхлипывает, всё реже и реже, пока не забывается тревожным сном.

Казалось, я уснула всего на минуту. Просыпаюсь словно от толчка. Спина не болит, вместо неё гудят все мышцы. Прислушавшись к себе, понимаю, что температуры тоже нет.

Кит спит, зарывшись носом в куртку. Щёки чумазые, со светлыми дорожками слёз.

Ничего, милый, потерпи немного. А мне надо заняться делом. Камин потух, внутри ещё тлеют угли. Подкинув дров, я наливаю в походный котелок воды и подвешиваю над огнём. Внимательно осматриваю поленницу, где лежат не только колотые дрова, но и ветки, сучья. Всё, чем можно протопить сторожку.

Тихо выхожу на улицу и оглядываюсь в поисках валежника. Не важно, что домиком больше не пользуются. Восполнить запас дров – моя благодарность тем, кто это сделал до нас.

Пока собираю валежник, замечаю раскидистые кусты малины, полные ягод. Отношу дрова в домик.

Оборачиваюсь на малыша. Кит всё так же безмятежно спит. Снимаю закипевшую воду и закидываю в котелок травы, ну хоть какой-то завтрак у ребёнка будет. Беру глубокую глиняную чашу и иду в лес.

Набрав спелых ягод, по пути к сторожке замечаю полянку черники. Присаживаюсь, аккуратно обрываю маленькие кустики, радуясь, что моя добыча стала ещё больше.

Вернувшись в сторожку, вижу Кита, молча глотающего слёзы и забившегося в угол кровати.

– Кит, что случилось? – испуганно спрашиваю, обводя взглядом комнату в поисках опасности.

Мальчишка вскакивает на ноги и несётся ко мне, едва не сбивая с ног. Он больше не сдерживается, рыдая в голос. Испуганно прижав ребёнка к себе, гадаю, что могло случиться. Меня не было от силы час. Кошмары?

– Я думал, ты навсегда ушла, – воет малыш, цепляясь за меня, боясь отпустить.

Пережить вчерашнюю ночь нам будет сложнее, чем я думала…

– Глупости ты думаешь, – по-доброму фырчу я, чмокая сына в макушку. – Идём пить чай.

Наливаю в кружку отвар и ставлю перед ребёнком, отмечая его состояние. Кит успокаивается, дыхание выравнивается, но его всё ещё бьёт крупная дрожь. Ничего, со временем Кит поймёт, что я не уйду и не брошу.

А пока… Разговаривать и объяснять просто нет смысла, его вылечит только время, а не обещания.

– Держи, – ставлю перед ребёнком вымытые ягоды. – Подкрепись хорошенько. Нам уже пора выходить.

– А ты? Ты будешь кушать? – мой заботливый малы. Поднимает на меня взгляд, с трудом отрываясь от тарелки.

– Я перекусила в лесу, – вру, не краснея.

Я потерплю до деревни. Если идти через лес, то это примерно часа четыре. Да, пусть будет сложный, но на дорогу нам нельзя. Да и идти по ней на много дальше.

Пока Кит завтракает, собираю наши пожитки и прибираюсь в сторожке. Заметив, что тарелка опустела, я ополаскиваю её и ставлю на место.

Обвожу взглядом комнатушку. Вроде всё нормально, нигде не насвинячили, угли в камине практически затухли.

– Идем? – улыбаюсь мальчишке.

Он сразу же подскакивает. Ополаскивает кружку и ставит на место. Вытянувшись по струнке, кивает.

И мы идём…

Я воспринимаю воспоминания Астры как свои. Иду по тем тропкам, которые показывала бабушка. Приглядываюсь к травам, надеясь заметить более ценные. У нас есть кое-какие монеты, на первое время хватит, если не шиковать. Но было бы неплохо подзаработать.

– Устал? – смотрю на Кита с улыбкой. Лоб покрыт испариной, дыхание тяжелое.