Седой парик запивает горечь шампанским, а я молча слушаю, потому что ее история, во всяком случае пока, мало чем отличается от множества похожих, в которых семья распадается сразу после того, как муж крепко становится на ноги в семейном бизнесе, который придумала и организовала его жена.

— Если бы я знала, как эта сука испортит мне жизнь… — Седой парик вздыхает, плохо маскируя раздражение. — Ее следовало раздавить как таракана еще до того, как Тарасов запихнул в нее член. Она беременна.

— Почему я не удивлена, — бормочу в ответ, и перед глазами встает ухмыляющаяся рожа уже заметно пузатой Регины, рядом с шарообразным телом уже далеко не молодого (очень мягко говоря) Завольского.

— Знакомая ситуация? — поглядывает на меня Седой парик.

— Отец моей подруги, — не моргнув глазом, вру я. — Его новая жена — младше нее на год, и тоже ходит с икрой.

— Боже, икра! — Женщина запрокидывает голову и с каким-то нервным облегчением смеется. — Солнышко, ты просто сделала мой день!

Обычно я терпеть не могу фривольное обращение к себе и тем более «тыканье» независимо от возраста тыкающего. Но Седому парику заранее дала индульгенцию на подобные вольности. Она почему-то с самого начала мне понравилась.

— Предупреди свою подругу, чтобы держала ухо востро с этой гадиной. — Седой парик снова становится мрачной. — И особенно крепко держалась за папашину любовь, потому что ее новая мамочка костьми ляжет, но сделает все, чтобы в завещании оказалось имя ее головастика.

— Ну, она уже пытается.

Снова представляю Регину, но на этот раз с красной неоновой выпиской на лбу: «Я жадная сука».

— Любочка состряпала против моего Игоря обвинение в изнасиловании. — Сквозь зубы цедит женщина, и я напрягаюсь, потому что разговор перестает быть похож на простую болтовню, и приобретает оттенки хорошо знакомого мне вкуса. — Она не смогла их поссорить, хотя очень старалась. Не смогла выдавить моего сына из семейного бизнеса, хотя в этом она старалась еще больше. И вот, несколько дней назад к моему Игорю заявилась полиция с обвинением в изнасиловании от какой-то прошмандовки. Хороший адвокат развалил дело через пять минут, но в глазах Тарасова Игорь чуть ли не смешал его имя с дерьмом!

Она продолжает рассказывать, но я уже полностью переключилась на собственные мысли.

Черт, и почему я сама сразу об этом не подумала?!

Все же… настолько очевидно.

Беру телефон и не в силах держать в себе это внезапно всплывшее дерьмо, пишу Данте.

Лори: Это сука Регина!

Данте: Что ты имеешь ввиду?

Лори: Это она подставила Андрея!!! Расчищает дорогу для своего ублюдка!

Данте: Если это действительно так, самое время сделать ответный ход и избавиться от нее и ее ублюдка. Ее же руками. Золотой шанс, Лори.

Данте: У тебя есть доказательства?

Я прикусываю нижнюю губу, но делаю это так сильно, что кожа трескается и пачкает язык солено-металлическим вкусом крови.

Нет, никаких доказательств у меня нет, и это заставляет насторожиться. Я никогда не недооценивала Регину и ждала, что рано или поздно она обязательно захочет налить дерьма за один воротник нам с Андреем. Но мне и в голову не приходило ожидать от нее чего-то более существенного, чем обычная пакость. То, что она решилась сразу ударить в самое больное место, моет означать две вещи — либо на фоне беременности она слишком уверовала в собственную безнаказанность, либо во всей этой затее она просто послушный исполнитель, но точно не кукловод.

— И что вы теперь планируете делать? — Понимаю, что Седой парик как раз закончила рассказывать свою историю и мне нужно отреагировать хотя бы из вежливости.

— Ну… — Она многозначительно поджимает губы, как будто прямо в эту минуту решает, каким из вариантов решения проблемы лучше воспользоваться. — Отплачу ей той же монетой.

Возможно, такой вариант развития событий стоит рассмотреть и мне?

Старый боров Завольский так трусится над тем, что скоро снова станет отцом.

Я с трудом досиживаю до конца сеанса, оставляю деньги сразу с чаевыми и прямиком из салона рулю домой. На звук моих шагов Андрей несмело спускается по лестнице. Похоже, на этот раз он действительно крепко испугался за свое будущее, что меня лично не может не радовать.

— Что-то случилось? — с подозрением спрашивает он.

— Почему ты так решил?

— Ты рано. Еще и пяти нет.

— Надо же. — Сбрасываю неудобные туфли, оставляю на полу сумку и пальто. — Не прошло и года, как ты научился строить причинно-следственные связи. И даже начал интересоваться расписанием собственной жены.

Андрей не идет ко мне, благоразумно рассудив, что пока я в таком «приподнятом настроении», от меня лучше держаться на расстоянии. И пока он, с видом затравленного зверя, жмется к периллам, я прикидываю, что ему стоит рассказать, и стоит ли вообще. На моей памяти ни одна вещь, которую я ему рассказывала, не задерживалась в его рту надолго. Значит, в этой истории Андрею придется отвести другую роль. Например, роль разоблачителя, который вовремя прокукарекает то, о чем я «случайно проговорюсь».