– Ну нормально, за полгода даже если соседи откажутся чего-нибудь найдем, – подмигнул я родительнице, и мы с отчимом пошли договариваться.

– Пап Толь, я реально рад пополнению в семье, – заявил я. – Но, если вы стесняетесь покупать презервативы, я могу с вами поделиться.

Судоплатов-младший нервно хохотнул и обозначил проблему:

– Наташа в больницу не хочет.

– Уговорим, нам все равно с вами в колхоз через две недели, чего она одна тут торчать будет? – пожал плечами я. – Таня у бабушки с дедушкой поживет. Выделят ребенку одну из двенадцати душераздирающе-буржуазных комнат?

– Выделят! – заржал Судоплатов.

Вышли на лестничную площадку, позвонили в дверь. Открыла Элеонора Андреевна, дама двадцати девяти лет, гордая мать восьмилетнего толстощекого Антошки, который прямо сейчас выглядывает в коридор. Муж у нее – армейский капитан, работает в Министерстве обороны, и, в идеале, решать жилищный вопрос нужно с ним – в этом случае за моими плечами будет возвышаться незримая тень генерала Епишева. С другой стороны – это пованивает давлением, которого я всеми силами стараюсь избегать. Ну неприятно, когда народ боится и лебезит – я же блин хороший человек, несмотря на вот это вот все.

– Добрый вечер! – поприветствовали мы ее.

– Здравствуйте! – обрадовалась она таким-то (ладно, «такому-то») гостям. – Проходите, чаю попьем, я оладушек напекла, мед есть – родня из Краснодара прислала.

– С радостью! – на правах главы семьи (формального) ответил за нас папа Толя. – Спасибо большое.

Прошли по устилающему пол коридора ковровой дорожке, заглянули в большую комнату – стенка, два ковра – второй на стене – черно-белый телек и довольно убогая мягкая мебель. На подоконнике – герань, на свободной от ковра стене – реплика картины Сурикова. Неважно, все равно все это они с собой заберут.

Помыв руки и отметив приличную отечественную сантехнику, прошли на кухню, немножко поговорили о пустяках, откушали вкусных оладушек, я научил Антошку играть в «камень, ножницы, бумагу», и матери пришлось его немного осадить – рвался во двор, показать остальным. Игра не новая, но малораспространенная, поэтому неудивительно, что так загорелся.

– Элеонора Андреевна, мы к вам по очень непростому вопросу, – изобразив на лице неловкость и потупив взор, перешел я к делу. – Мама беременна.

– Поздравляю! – вполне искренне улыбнулась она.

– Извините, если моя просьба покажется вам слишком наглой, – продолжил я. – Уверяю вас, в случае отказа мы просто уйдем, и никаких проблем ни в коем случае не возникнет ни у вас, ни у Игоря Федоровича. Могу я предложить вам переезд в трехкомнатную квартиру поближе к центру? Все организационные и финансовые вопросы мы возьмем на себя, потому что вам, очевидно, лишняя суета не нужна, а переезд – это всегда нервы и проблемы. Извините, – закрепил покаяние.

– Соединить хотите? – задумчиво спросила она.

– Пока – только мечтаем, – развел я руками.

– Трехкомнатная, значит? – еще более задумчиво спросила она.

– Мы чувствуем себя виноватыми, поэтому были бы очень благодарны, если бы вы позволили нам таким образом успокоить совесть, – кивнул я, продолжая прятать глаза.

А вот папа Толя не притворяется – ему реально неловко.

– Нужно с мужем посоветоваться, – с хитринкой в глазах намекнула она.

Кто осудит?

– Само собой, – кивнул я. – Такие вопросы нужно обсуждать всей семьей. Кроме того – Игорь Федорович настоящий профессионал с потенциалом как минимум полковника, и мы с папой Толей его очень уважаем.

Во, теперь всё – можно начинать искать им «трешку» – желательно хотя бы три-четыре варианта, чтобы могли выбрать и не материли меня, когда никто не видит – выдавил, мол, из обжитого уютного гнездышка в халупу.

– Разумеется, если будет нужен ремонт, расходы на него мы тоже возьмем на себя, – добавил я.

– У Игоря руки золотые, сами справимся, – ради приличия поскромничала она.

На обратном пути поделился с отчимом внезапно снизошедшим на меня откровением:

– Получается – пять комнат с двумя ванными. Если захватить еще эту и эту, – указал на остальные соседские двери. – Двенадцать комнат и получится! Я не против иметь дюжину братьев и сестер, пап Толь, но, может, все-таки поделиться с вами презервативами?

– Народ-вор, народ-гнида, народ-гной! – оскорбленный в лучших чувствах, стоя на засыпанной галькой дорожке в успешно доделанном кусочке «Эко-парка Сокольники», я грустно взирал на бронзовую статую быка, у которого вчера ночью неизвестные вандалы спилили рога.

Довести до ума в этом сезоне успели где-то пятую часть парка, и эта часть приводит жителей района в восторг – красиво, необычно, чистенько, фонарей хватает, а вдоль аллеи – статуи животных, по которым деточкам очень нравится лазать – табличка, что так можно, в наличии. А чего бронзе сделается? Наоборот – штанишки и кофточки помогают поддерживать статуи в чистоте, собирая на себя пыль и голубиные подарки.