Все эти оправдания Кристиана родились не сейчас — после столетий неудач и потерь, только дерьмовый король не будет тайком мечтать о резком сломе такого неприятного тренда. Кристиан является королем хорошим, потому что только хороший король не станет с молодецким гыгыканьем влетать в международные авантюры на чистом реваншизме — вот и приходится деду сутками повторять себе, что «господу мила маленькая, но процветающая Дания».

Надо смотреть правде в глаза — Дания в большой Игре величина малозаметная, и мои попытки превратить пешку в коня (которым можно совершать вызывающие изумление ходы) почти целиком продиктованы фигурой русской императрицы — я же пообещал, что попробую. Вот, попробовал, и теперь с чистой совестью смогу делать печальные глаза и разводить руками: «обмельчали викинги, сошли до центра мировой молочной промышленности». Если Кристиан решится хоть на что-то, уже хорошо. Нет — обойдемся, и я прекрасно понимаю, что «обходиться» придется большими потерями в Войне. Но разве нам привыкать? Наши не придут, потому что все наши — это мы и есть, и так было много-много веков. Судьба Империи не меняется никогда — либо она сильна и доминирует, либо трещит по швам и задыхается под собственными, неспособными к осуществлению, амбициями. Увы, нам судьбы «милой богу маленькой страны» не светит — без центральной власти при нашем климате лоскутное одеяло бывших провинций единой Империи обречено на прозябание и периодические гражданские войны под руководством добрых зарубежных соседей.

— Уже поздно, а я выпил слишком много, — признался Кристиан, решив закончить первую нашу беседу. — Тебе пришлось многое пережить за последний год, — натянул на рожу классическую «дедушкину» улыбку. — Прошу тебя — чувствуй себя как дома. Отдохни, отведай прелестей нашей кухни.

— Погуляй с Ксенией и Кристианом, — с улыбкой добавил я.

— Этот брак стал бы для всех нас очень хорошей партией, — не смутился дед и поднялся на ноги. — Спокойной ночи.

— Спокойной ночи, — пожал я предложенную руку, и мы разошлись.

Кристиан-старший, полагаю, в пьяненьких снах будет грезить возвращением всего Севера под свой контроль. Поутру, словив похмелье с закономерной депрессией, будет вновь повторять себе мантры про «лучше меньше, да лучше». Поправив здоровье, снова начнет мечтать о достойном потомка викингов величии. Эта карусель будет крутиться долго, вбирая в себя всех, с кем решит посоветоваться король, и результат отсюда пока не виден. Нужно чуть плотнее поработать над мозгами Кристиана-младшего — папенька в какой-то момент неизбежно оставит ему трон, а молодости амбиции свойственны больше, чем усталым старикам. Что ж, время покажет.

Поутру, перед завтраком, за мной очень удачно зашла Дагмара. Не материнской любовью единой обоснован сей жест, просто Мария Федоровна возжелала подробностей о вчерашнем нашем с королем разговоре, которые я и поведал ей во время медленной прогулки по коридорам дворца под ручку:

— На данный момент я осторожно оцениваю итоги как «бесперспективные», — честно признался я. — Но семя в почву попало, и я не собираюсь от него отступаться — если тщательно поливать, хотя бы потомок основного ростка может дать приятный урожай.

— Папа тяжело переживал утрату Гольтштейна, — вздохнула мама. — И я хорошо понимаю его нежелание рисковать снова.

— И я понимаю, — признал я. — Дания по нашим временам уже живет лучше большинства государств. Даже граждане Британской метрополии не имеют того, что дает дедушка своим крестьянам. Позволить себе не воевать — великая роскошь, доступная немногим, и Кристиан великолепно научился пользоваться мирными временами ко благу датчан. Но хотя бы создать видимость военного давления для Дании почти ничего не стоит — соседи не станут ввязываться по такому мелочному поводу, потому что австрияки крайне опрометчиво ведут дела, словно стремясь остаться совсем без союзников. Полагаю, не мытьем так катаньем на это уговорить наших Кристианов мы сможем — к их же пользе.

Не осуждаем любимого дедушку — он не трус, а просто грамотно распоряжается имеющимися в его распоряжении возможностями.

— Я сделаю все, что смогу, — выразила поддержку Мария Федоровна. — Другого такого шанса у Дании не будет уже никогда.

— Никогда, — подтвердил я.

Перед второй фазой Большой войны — это которой можно избежать, если империалистические хищники вокруг меня сохранят остатки здравомыслия и не поверят в себя до геополитического самоубийства о Россию — я с датчанами в случае окукливания в нейтралитет и разговаривать не стану: толку от них не будет совсем, а значит и силы тратить незачем.

— Может продадим Сандрингем? — выкатил я Дагмаре идею.

Подарок еще хуже слона — того-то хоть на самоокупаемость посредством работы экспонатом в зоопарке вывести можно, а дворец в Британии попросту бесполезен. Да, окрестные земли какой-то смешной доход генерируют, но всерьез браться за их развитие для меня прямо опасно — чего это цесаревич русский Англию облагораживает? На Родине проблем уже не осталось? Тьфу, да что с этих аристократов взять — они там все заодно, а мы кровь проливай да лишения терпи!

Дворец — это огромное помещение, которое на отопление, уборку, вечный вялотекущий ремонт и прочую ерунду жрет ресурсов как не в себя. Жрет из моего милого государственного бюджета, который и без того слезы жалости вызывает своими объемами. Желание оптимизировать расходы набухает с каждым днем, список желательных трат и инвестиций ширится еще быстрее, а мне на шею так и норовят посадить что-то бесполезное, но очень затратное.

— Продать?! — аж подпрыгнула мама, укоризненно глядя на меня. — Как думаешь, как скоро после новости о начале торгов какой-нибудь лорд увидит в Сандрингеме возможность занять место фаворита несносной Аликс? Неужели ты не понимаешь, что для меня противна сама мысль о том, что эта hore будет жить во дворце, принадлежавшем моей любимой сестре? Я попросту этого не переживу!