— Изумительно! — оценил Андрей Павлович, попробовав кусочек. — Это без сомнения сыр, но консистенция… — не договорив, он ножом и ложкой отделил треть полученного продукта в отдельную посуду и отдал на растерзание младшим поварам.

— Консистенция такая, словно он плавится, — дополнил я. — Предлагаю назвать это «плавленный сыр». Дальнейшие опыты доверяю вам, Андрей Павлович. Если творог кислый, нужно добавить больше соды, а консистенция конечного продукта зависит от твердости творога. Полученный нами сыр отлично подойдет для бутербродов или улучшения бульонов, а твердые сорта надлежит использовать как и любой другой сыр. Предлагаю освоить его копчение. Когда у вас получится, запишитесь на прием, поговорим о дальнейшей судьбе продукта. Привилегию оформить на вас распоряжусь в обычном порядке.

— Благодарю за доверие, Ваше Высочество, — отвесил поклон шеф-повар.

Я на него кулинарию не первый раз оформляю, и разговоры на тему «это ж не мое» остались в прошлом — цесаревич считает, что твое, а у тебя, получается, другое мнение? Ай-ай-ай, Андрей Павлович, так и на должность командира телеги-полевой кухни угодить можно, чувство ранга тренировать!

Варшавский вокзал отапливался, а от столпотворения в нем стало жарко и душно. Толкнув подданным короткую речь на тему «вот, приехал, как и обещал, останусь на три дня вникнуть в дела губернии, а то из столицы не всё видно», я в компании генерал-губернатора Варшавского генерал-губернаторства Иосифа Владимировича Гурко покинул вокзал по организованному местными «силовиками» человеческому коридору. Солнышко щедро дарило свет, но не тепло: усыпанные снежком дома и улицы радовали глаз, печные и промышленные трубы жизнеутверждающе посылали в небеса дымы, не влезшие в вокзал, мерзнущие подданные согревались при помощи продающих чай и горячий сбитень коробейников. Праздничной атмосферы придавали играющий оркестр и развивающиеся по всему городу имперские стяги.

Даря благожелательные улыбки и легонько кивая в обмен на поклоны, мы добрались до кареты. Замерзнуть в метель аки зашитый в генетический код ямщик мне в этой жизни не грозит: во-первых, вдали от инфраструктуры я почти не бываю; во-вторых: одного меня даже вопреки моему желанию в заснеженном поле ни за что не оставят; в-третьих, предназначенный мне транспорт отапливается хорошо вписанными в интерьер и огороженными от случайного прикосновения кубами, в которые загружают раскаленные угли — чтобы монаршая персона путешествовала без совершенно уморительного попыхивания трубой интегрированной в карету «буржуйки»: такого на улицах я уже насмотрелся, народ натурально ржет, хотя по идее должны были бы привыкнуть.

Четверка белоснежных тяжеловозов породы «шайр» (длинная шерсть у копыт аккуратно расчесана) под профессионально-зычное «Пошла, залетная!» усатого, одетого в шубу и шапку на меху кучера понесла нас по улицам Варшавы.

— Народ губернии счастлив видеть Ваше Императорское Высочество, — поделился впечатлениями Гурко.

— Мне это очень приятно, — честно признался я.

Кто-то без сомнения счастлив, кто-то воспринимает происходящее чисто как развлекательное мероприятие, а кто-то притворяется, держа фигу (лишь бы не револьвер!) в кармане. Как и везде, как и всегда.

— Мы с уважаемыми господами усердно готовились к вашему прибытию, Ваше Императорское Высочество, — похвастался губернатор.

Заодно намекнув, что ответа на высланную мне на согласование «программу» он не получал — я оставил себе пространство для маневров и внезапных проверок чего-нибудь.

— Программа по большей части хороша, и я с удовольствием последую ей от первого до седьмого пунктов, — проверил я память генерала на прочность.

Пожилой все-таки, вдруг утратил квалификацию?

— О точных изменениях пунктов с восьмого по двенадцатый я сообщу вам в подходящий момент, — добавил я. — С тринадцатого и до конца визита ваша программа снова становится хорошей.

Озадаченно пошевелив бакенбардами, Гурко напрягся и завершил короткую пантомиму улыбкой — запомнил несложную «математику» и оценил, что никто из «уважаемых господ» обижен изменениями не будет. Карьера Иосифа Владимировича, как и у подавляющего большинства генерал-губернаторов, строилась в армии, поэтому на «узнаете в свое время» он не обиделся и спрашивать ничего не стал, переведя тему на классическую:

— А день-то до чего погожий! Экая красота за окном!

— И не говорите, Иосиф Владимирович! — подхватил я. — Свежий снежок так и тянет похрустеть по нему сапогами. Глядите, вон то облачко над фабрикой похоже на лошадь.

Генерал-губернатор китайской пословицы про луну и палец не знал, но на облако посмотрел безошибочно. Когда на поле боя тебе показывают на что-то, глядящий на палец как правило умирает.

— В самом деле лошадь, — согласился он со мной и начал поворачиваться. — Был у нас один случай… — взгляд генерала зацепился за что-то, лицо окаменело.

Я, пусть и гражданский до мозга костей, тоже отличаюсь немалой смекалкой, поэтому посмотрел туда же, на тонкую из-за ширины улочки цепочку людей. На крыльце двухэтажного дома стоял тощий рыжий молодой человек в круглых очках. Рука его находилась над головой, и в ней был зажат портфель, который он очевидно собирался бросить в нас.

— Туда! — взревел среагировавший быстрее меня генерал, схватил меня за воротник и неожиданно-сильно для старика оттолкнул в противоположный угол кареты и навалившись сверху.