С обзорной площадки я увидел внизу, на вид обычную, школу. Стандартная форма – квадратное здание учебного заведения и внутри закрытый двор для игр и прогулок. Как и положено, учащиеся играли и бегали, но за ними был тотальный контроль. Что-то постоянно объявляли в репродуктор, делали замечания. Вообще в стране ощущается культ детей. Так, если едет школьный автобус, то все авто будто замирают. Ребятишки не носятся в общественных местах как угорелые, а довольно чинно и благородно ведут себя. Никто из них не хнычет. Почему так? Может вера католическая так воспитывает?

Отметил для себя, что в отличие от нашей страны, здесь не сразу и найдешь продуктовый магазин. Не российское сетевое раздолье. Мне подумалось, а может, просто, эквадорцы меньше едят? Нашел все-таки супермаркет – там все свежее, тропические фрукты стоили практически «сущие копейки».

На форумах отмечают, что этот город славится такой махровой преступностью, что даже проезжая через него мимоходом, можно напороться на вооруженных бандитов.

На обзорной площадке возле маяка постоянно дежурили полицейские, охраняя спокойствие туристов (причем при мне там их было четверо – в жару ходили в бронежилетах и с резиновыми палками). С одним из них как смог пообщался по-английски (оказывается, те полисмены, что следят за правопорядком в наиболее значимых местах, должны знать английский хотя бы на минимальном уровне). Так он еще и любезно меня сфотографировал. Потом узнав, что я из далекой России, полицейский сообщил, что впервые в жизни видит живого коммуниста. Что ж. Вероятно, весть о российском капитализме доплыла не до всех жителей America del Sur …

Чем город меня удивил? Автомобильными пробками, дневной многолюдностью и вечерним отсутствием какого-либо движения. Как и в большинстве крупных городов стран третьего мира, отъехав от центра, можно окунуться в не показную, а реальную жизнь: исписанные граффити стены домов, хаотичная архитектура, мусор. Еще, как и в любом другом мегаполисе, в Гуаякиле большое шумовое загрязнение.

Кстати, здесь я средь бела дня несколько раз углублялся внутрь кварталов. Первый раз шел, вроде бы еще центр города, все те же высотки, но только народу почти никого и появляется антисанитария. Полицейских не было видно, только подозрительные личности сновали туда-сюда. Понятна «картина маслом», говорил я себе, и ускорял шаг в обратную сторону.

Про Guayaquil некоторые говорят, что он не особо-то и тянет на деловую столицу. Их мнение: «Половина города за забором, в другую половину с белым лицом соваться нежелательно, верить никому нельзя, кругом много бандитов и мошенников». Поэтому понятно, почему на окна и двери магазинчиков и кафешек в городах Эквадора ставят металлические жалюзи (впрочем, так почти во всей Южной Америке). И эти визуальные впечатления могут перекрыть позитив и красоту страны. Местные жители внешне отличаются от эмигрантов из Венесуэлы и других неблагополучных стран, которые обычно одеты крайне бедно, часто в темных спортивных костюмах. В основном эти деятели заняты полустихийной продажей каких-то безделушек, аксессуаров для телефонов, а некоторые – банальным попрошайничеством.

Развивая эту не вполне радостную тему. Вот я в первый же день своего пребывания на континенте мог запросто попасть в криминальные хроники. Только не как Остап, попавший под лошадь. А как турист, едва не попавший под местных грабителей. Уже упоминал, что здесь электричество 110 В, а вилки имеют два плоских штырька. Поэтому зарядить мобильник по приезду я полноценно не смог. Поначалу взял переходник в прокат у администратора хостела, но нужно было все равно иметь свой. В салоне мобильной связи их не было в продаже, и мне посоветовали сходить на рыночек возле «Malecon 2000», что был недалеко.

Вроде бы дело было за малым. Прибыл туда, размеренно прохаживаюсь по рядам, но в состоянии режима «начеку». Небогато одет, на спине рюкзак, но на шее маячит фотоаппарат. И раз, кожей почувствовал неподдельный интерес к своей персоне и ощутил себя потенциальной мишенью. Осмотрелся внимательно и понял. Группа маргинальных личностей с мутными взглядами ко мне явно присматривается, лица хмурые и несут вполне определенную угрозу. По-быстрому и не торгуясь, я купил переходник и двинул в сторону набережной. Двое из них сразу за мной. Крепкие парни, возможно с «пером», с такими не совладать. Меня охватило беспокойство. Ну, думаю, как в фильме – «если прижмут к реке, то крышка!». Хорошо, что выскочил в район большой детской площадки, а там масса детей, родителей и бабушек. Диспозиция для защиты стала удобнее. Оперативно сняв рюкзак и очки, я быстро прильнул к ребятишкам, присел, взял первого попавшегося мальчугана за ручку и превратился в местного чадолюбца. Иными словами, с ходу затесался в гуще детских событий и был таков. Ну, а у местных хулиганов не срослось, и они остались «не солоно хлебавши». Так южноамериканское приключение едва не началось со злоключения. Понял для себя на будущее, что нет резона посещать такие вот местные рыночки.

По теории, на протяжении всей палеозойской эры и мезозойской эры America del Sur была в составе единой суши суперконтинента Gondwana. Раскалываясь около 180 млн. лет назад, он оставил после себя уже самостоятельные континенты – Южную Америку, Австралию и Антарктиду. В ходе дальнейшей активизации внутренних процессов Земли продолжались дрейф Южной Америки на запад и «раскрытие» Атлантического океана.

Геологическое строение этого материка характеризуется тем, что в его фундаменте заложены две крупные тектонические структуры: Южноамериканская платформа (центральная и восточная части) и пояс складчатости Анды (западная и северо-западная части). На севере платформа стыкуется с относительно небольшой Карибской плитой, на западе – с плитой Наска, на юге – с Антарктической плитой. Результатом их плотного длительного взаимодействия этих плит вдоль тихоокеанского побережья стали Sistema montanoso Andino и цепочка глубоководных желобов. Анды, проходящие через весь материк и протянувшиеся в меридиональном направлении, являются ареной активной вулканической деятельности.