– Что это? – спросил Сашка, показывая вертикально вверх.

В глубине неба темным крестиком парила птица. Сашка не обратил бы на нее внимания, но ощущение чужого цепкого взгляда заставило поднять голову. Лукус прищурился, всматриваясь, затем удивленно щелкнул пальцами.

– Ничего не могу сказать! Похоже на андарского орла, но размах крыльев не меньше дюжины локтей и расцветка странная. Крылья снизу голубые. Да и не встречаются здесь андарские орлы. Если только один из них подкрасил крылья, вырос против обычного в три раза и прилетел передать мне привет с далекой родины. Отдыхай. Пусть лайны беспокоятся о тени, мелькающей над головой.

Сашка опустился на траву, некоторое время приглядывался к орлу, плавно замыкающему в небе круги и восьмерки, затем закрыл глаза.

Когда сумерки сгустились, Лукус разбудил Дана, заставил поесть, стащил с него башмаки из сыромятной кожи, промыл ноги и тоже смазал их мазью.

– Я думал, что будет хуже, – сказал Сашке.

Дан следил за действиями Лукуса сонными безразличными глазами и снова повалился на траву, как только его оставили в покое. Перед тем как лечь спать, Лукус некоторое время прислушивался к ночным звукам, затем вопросительно посмотрел на Сашку. Тот протянул руку в южную сторону, и, словно в подтверждение жеста, оттуда донесся протяжный вой.

– Волки, – устало улыбнулся Лукус. – К счастью – обычные степные волки. До них больше дюжины ли. Они не опасны. В брачный период им не до охоты. Сейчас даже лайны их не боятся. Вот через семь или восемь дней волки вспомнят о еде. Но даже и тогда не доставят нам беспокойства. Ты охраняешь первым, потому что успел отдохнуть. Я ложусь спать. Когда звезда Анэль взойдет над горизонтом, сменю тебя. Выходим затемно. Через несколько ли начнутся деревни. Я не хотел бы проходить через них в разгар дня.

«Интересно, – подумал Сашка, – что значит необычные волки, если обычные – к счастью? Неужели теперь всегда я буду вздрагивать от малейшей опасности, откуда бы она ни исходила? И как я узнаю, что над горизонтом взошла именно звезда Анэль»?

Лукус сразу заснул. Или нет. Белу все делал бесшумно. И спал тоже. Сашка сел, прислонившись то ли к кусту, то ли к степному деревцу, и стал всматриваться в сумрак равнины. Ему казалось, что Лукус знает каждую травинку, каждое деревце по именам. С тех пор, как они вышли на равнину, в глазах белу горел восторженный огонек. Он мог внезапно остановиться, опуститься на колени и гладить ладонями редкий цветок, нашептывая что-то вполголоса. И даже в часы привалов, прежде чем лечь, Лукус словно спрашивал разрешения у травы, не сминая ее, а разглаживая в стороны. Сашка не удивился бы, начни Лукус просить прощения у растений, на которые ему приходилось наступать во время бега. Впрочем, а сминал ли он хоть одно при этом?

Сашка продолжал смотреть на чуть колыхающийся ковер травы и неожиданно подумал, что точно знает, чего ему не хватает в этой ночи и во всех остальных ночах на равнинах и в горах Эл-Айрана. Луны. Небо Эл-Лиа не знало другого хозяина кроме Алателя. Но ночная тьма скорее казалась сумерками. Звезды покрывали черное небо россыпями жемчужин. Особенно вдоль звездного экватора, который поднимался исполинским полуобручем, ослепительной звездной струей на треть неба на юге. Которая из них Анэль?

«Кто бы ответил мне, – спросил себя Сашка, вновь ощущая накатывающуюся тоску, – может ли быть так, что одна из малых звезд на этом небе, земное Солнце? Или Земля находится в какой-то другой вселенной? Или в другом времени?»

С юга подул слабый ветерок, и звезды замерцали сквозь невидимые облака. Раздался шелест. Блеснула красная искра, и Сашка узнал птицу Лукуса. Она села на ветку куста, дрогнувшего под ее тяжестью, и, вертя головой, стала рассматривать Сашку. Боясь спугнуть ее, он мысленно подался в сторону белу и шепнул «Вставай!», представляя, что Лукус слышит его и просыпается. Тот открыл глаза, обернулся. Птица вспорхнула ему на руку и негромко застрекотала. Лукус насыпал ей семена, налил из бутыли несколько капель воды в ладонь. Аккуратно снял висевший у нее на шее продолговатый цилиндр. Птица щелкнула клювом и улетела.

– Как ты это сделал?

– Что? – не понял Сашка.

– Ты вошел в мой сон, взял за плечо и сказал «вставай».

– Не знаю, – пожал плечами Сашка. – Я боялся спугнуть птицу, поэтому будил тебя мысленно. Просто ты почувствовал это так.

– Наверное, – нахмурился Лукус, вытаскивая из цилиндра узкую пергаментную полоску, испещренную письменами, и стал читать.

– Что это? – спросил Сашка.

– Новости, – вздохнул белу. – И хорошие, и плохие. Чернота расползается с севера. Враги. Леганд назначает нам встречу в Мерсилванде. Он идет со стороны Аддрадда и будет на могильном холме через месяц или раньше. Но также он пишет, что идти надо через Мертвые Земли. Опасный путь. Хотя, если таких отрядов на равнине много, дорога через Кадиш становится не менее опасной. Значит, придется идти коротким путем.

– Разве короткий путь хуже длинного? – не понял Сашка.

– Самый короткий путь к хвосту шегана лежит через его пасть, – мрачно сказал Лукус. – До Мерсилванда по прямой около шести вармов ли, но мне всегда была милее лига в обход. Мы шли на юго-восток до Кадиша, затем поворачивали на северо-восток, огибая южный отрог Старых гор, и садились в Ингросе на судно до Шина. А там уже по Силаулису на какой-нибудь маленькой юркой лодочке вместе с мелким торговцем с верхних земель добирались до Мерсилванда. Если пешую часть делать на лошадях, вполне можно управиться за два месяца и даже раньше. Хотя, если говорить честно, когда мы встретили чужаков, я понял, что путь на юг закрыт.