– Там написано на языке ари «Веселый Мал», но буква «М» и «Б» очень похожи, так что можно прочитать и «Веселый Бал», – улыбнулся Дан.

– Но нарисован все-таки мал? – уточнил Саш.

– Да, – согласился Дан и тут же снова улыбнулся. – Но разве хозяин сам не похож на огромного мала?

– Пожалуй, – кивнул Саш. – Особенно если внезапно подпрыгнет до потолка и хрюкнет. Дан, расскажи мне о равнине Уйкеас. Что находится к югу от Эйд-Мера и что там к северу за горами?

Дан внимательно посмотрел на Саша. Мальчишка уже заметил, что Лукус учил Саша языку ари, но почти никогда не отвечал на вопросы. Дан не знал, можно ли говорить с Сашем о чем-либо, но все, что он мог рассказать, было известно любому жителю города и любому крестьянину на равнине.

– К югу от Эйд-Мейда лежат свободные земли, это и есть равнина Уйкеас, – начал рассказывать Дан. – Между горами, морем, топью и Индасом. А что за горами, я не знаю. Точнее, я знаю то же, что и все. Там Мертвые Земли. Дара, называли когда-то ари эту страну. Еще дальше – северные леса. Там родина моего народа и большинства жителей Эйд-Мера – земля Плеже. Но еще севернее, там, где в глухих чащах лежат развалины проклятого города Слиммита, живут архи и прочие чудовища. И племена раддов, которые вытеснили наш народ из родных мест и разметали по всему Эл-Айрану. Та земля называется Аддрадд. Дед моего отца привел свою семью и семьи соплеменников в свободные земли и основал около половины варма лет назад город Лингер. Которого уже нет…

– Что значит «свободные земли»? – спросил Саш.

– Именно это и значит – свободные, – ответил Дан. – Над людьми, которые живут на равнине Уйкеас, нет никакого короля или бургомистра. Это свободные охотники и крестьяне. Но их мало. Отец говорил, что когда в Дару пришла Черная Смерть, горы остановили ее. Остановили для земли, для деревьев, для травы. Но не для элбанов. Элбаны умирали и по эту сторону гор. И потом почти никого не осталось. Или не осталось совсем. Когда плежцы пришли в эти земли, они не нашли ни живых, ни мертвых. Только Вечный Лес стоял, как ни в чем не бывало. Трук сказал, что над ним оказалась невластна даже Большая Зима.

– А кто такой Индаинский Князь? – вновь спросил Саш. – Ты слышал, что Милх говорил о визите Князя?

– Три варма ли на юг, – наморщив лоб, ответил Дан. – Или больше. Полтора варма по дороге до моего города, а потом еще столько же. Там стоит крепость Индаин. В устье реки Индас. В этой крепости правит Индаинский Князь. Я не знаю его имени.

– Значит, земли не такие уж свободные? – задумался Саш.

– В Индаине живут анги. Это морской народ. Их родина где-то далеко. Они селятся только по берегам моря. От Кадиша до Индаина много их поселков. Отец немало выковал ножей и крючьев для моряков. Но Индаинская крепость выстроена не ангами. Старик, который приходил к Труку вместе с Лукусом, говорил, что это крепость-порт древних ари, которые когда-то жили в Мертвых Землях и построили Эйд-Мер. Отец не любил ангов. Он говорил, что индаинцы хорошо собирают пошлину и плату за безопасность, но безопасности не обеспечивают.

Дан замолчал на мгновение, затем продолжил, нахмурившись:

– Когда по реке спустились васты, индаинцы заперлись в своей крепости и ждали, когда они уйдут. Васты дошли до Кадиша и были разбиты королем сваров. Но мой дом уже был сожжен, а родные убиты.

– Кто был твой отец?

– Моего отца звали Микофан, – гордо ответил Дан. – Он был кузнецом. Половина нашего городка занималась выделкой кож. Кто-то охотился. Некоторые разводили скот. Но ремесленников и кузнецов не хватало. Мой отец считался лучшим кузнецом. Он умел делать все. Ни один охотник не пришел и не сказал, что нож, выкованный отцом, сломался. Отец умел делать даже металлические луки!

– Извини, Дан, – вздохнул Саш. – Мне трудно по достоинству оценить мастерство твоего отца. Я ничего не понимаю ни в кузнечном деле, ни в оружии. Ты рассказал мне о раддах, о вастах, о сварах, об Индаине, но все эти слова для меня пустой звук. Я оттуда, где ничего не знают о равнине Уйкеас.

– Я тоскую по своему городу, – медленно проговорил Дан. – Он был маленьким, но шумным и гостеприимным. Две дороги перекрещивались на его центральной площади. Одна шла от Эйд-Мера к Индаину. Другая от Кадиша к Азре. У нас не было ни крепостных стен, ни князя. Только маленькая дружина под предводительством старшины, которого избирали раз в год на празднике весеннего равноденствия. И мой отец был самым сильным в этой дружине. Но вастов оказалось слишком много. Они прошли через наш город, как лавина скатывается с горы. Перебили воинов, женщин, детей. Сожгли все. Васт ударил меня по голове мечом. Плашмя. Не думаю, что пожалел. Спешил. Наверное, пытался убивать по два плежца каждым ударом, – Дан сглотнул, продолжил, – Когда я пришел в себя, все было кончено. Я ходил среди обгорелых трупов, искал тела отца и матери. И нашел.

Дан замолчал. Он постарался опять затянуть пояс и стал смотреть в окно.

– Дан, – Саш оперся на локти, потер ладонями виски. – Я хочу, чтобы ты знал. Примерно три недели назад была убита моя мать. Потом тетка. Шесть лет назад убит отец. Еще раньше дед. Дом моего деда сожжен. Я каким-то чудом остался жив. И вот я здесь, в чужой для меня стороне. Не знаю, куда я иду и зачем.

– Саш, ты знаешь имя того, кто убил твоих родных? – спросил Дан.

– Да, – кивнул Саш.

– Повезло, – вздохнул Дан. – Тебе есть, зачем жить.

День начинал клониться к вечеру. Народ из трактира схлынул. Бал принес две больших чашки, наполненные коричневым напитком, и маленькие округлые хлебцы, посыпанные желтоватым порошком. Дан довольно заулыбался и тут же отправил один из них в рот.

– Это ланцы, – объяснил он. – Булочки с сушеным медом. Конечно, не такие, как пекла моя мама, но тоже вкусные. А это ореховый отвар. Здесь его называют ктар. Он не сладкий, но после еды его на равнине пьют везде. Он согревает. Я люблю ктар больше чем пиво.