Набрал прохладного утреннего воздуха в грудь, от души набрал, так что даже тесно и больно легким стало. Плавно выдохнул, степенно и неторопливо шагнул на первую ступеньку, счастливо рассмеялся и все-таки не удержался, лихо сбежал с крыльца на утоптанный двор, крепкие дубовые плахи даже не скрипнули под ногами. С предпоследней ступени просто спрыгнул, звучно притопнув подошвами мягких сапожек по утрамбованной земле. Земле, которая даже в затяжные дожди не раскисала. Лишь становилась скользкой, словно лед зимой. Впрочем, с этим давно научились бороться – были везде прокопаны небольшие дренажные канавки. Маленькие, неглубокие, в пядь где-то. По ним лишняя влага и уходила со двора. За зиму эти канавки, само собой, замывало, поэтому каждую весну их прокапывали вновь и потом весь год тщательно следили за их состоянием. Еще бы! Кому охота по грязи плавать? Да, а чтобы ноги не разъезжались, двор засыпали соломенной трухой. Так было не скользко.

Шагнул вперед, остановился на мгновение, жадным взглядом пожирая стоящий передо мною аппарат. Наконец-то я сделал это! Сколько бессонных ночей потратил, сколько нервов пережег, сколько денег… Денег, да-а… Много их ушло на эту мою причуду, спасибо мачехе с папенькой, поверившим в меня и поддержавших мои начинания. «Причудой» не я ее называю, так по всей округе соседи шушукаются. Кто-то вполголоса за спиной, чтобы я не услышал, а кто-то и в полный голос. Но все равно так, чтобы я не услышал. А то ведь можно и огрести! Были уже прецеденты…

Здесь уже можно унюхать запахи лака, резины, металла и бензина. Да не запахи, а для увлеченного творческим и любимым делом человека правильнее будет сказать – ароматы. Понимающий человек в этом утверждении меня полностью поддержит.

Втянул в себя эти ароматы, красота! Даже зажмурился от удовольствия.

Чуть в стороне толпилась любопытная прислуга. Стоят как раз под кухонными окнами. А над ними в открытом окне та самая повариха, как картинка, нарисовалась. Лицо круглое, от жаркой плиты щеки красные, брови темные вразлет, русые волосы под платок убраны, глаза голубые, как небо чистое. Повезло нам с искусницей! Готовит просто великолепно. Все хорошо, а женщину жалко. Вдова она уже второй год. Муж как раз на японской погиб. Так что, может, и ничего, что дядька на кухне стал чаще пропадать? Да и не такой уж он и старый. Это мне по молодости лет так кажется. Молодости свойственно ошибаться и преувеличивать…

Изредка из толпы доносились обрывки разговоров мужиков, охи и ахи баб, осторожные вопросы ребятни. Всем было любопытно. Еще бы, последние полгода я каждый день пропадал в огромном каретном сарае, специально отстроенном ударными темпами именно для этой цели. Прежний, что до сей поры исправно служил семье, оказался слишком мал размерами для новой барской причуды.

И не только новый каретный сарай был построен; из города то и дело везли какие-то замысловатые железки, рулоны тканей, вонючую, как барин говорил, резину. Один из хозяйских автомобилей, страшно сказать, разобрали на детали!

А еще во-о-он там, за садом, чуть раньше каретного сарая, барин повелел поставить лабораторию. Чудное слово! С первого раза никто из нанятой прислуги не смог правильно выговорить. И со второго тоже. А вот с двадцатого, да. Так и научились новым словам и при случае козыряли перед деревенскими неучами своей грамотностью, новыми знаниями и кичились приобщенностью к хозяйским странностям.

Из-за дома вальяжно вырулил петух, огляделся на предмет опасности. Наклонил набок голову, тряхнул роскошным малиновым гребнем, захлопал крыльями и закукарекал, подзывая к себе гарем. В который уже раз умудрился выбраться из птичьего дворика, разбойник.

Пестрой толпой вынеслись куры, забегали вокруг своего хозяина, закудахтали восторженно, не обращая никакого внимания на собравшуюся перед парадным входом толпу. Петух же захлопал крыльями, забормотал что-то на своем курином языке, собирая кур в кучу вокруг себя. Опасался, похоже, за свой гарем, чертяка! Важно загреб когтистой лапой сухой грунт и отошел в сторону. Куры тотчас же принялись рыть землю в этом месте. Зря, конечно. Здесь не то, что червяков, зернышек давно нет. Это вокруг кормушки рыть нужно.

Тут же кто-то из мужиков-подсобников метнул в злостных нарушителей торжественного момента метлу, отгоняя куриное семейство прочь. Само собой, метла далеко не полетела, но куриную стайку все-таки прогнала прочь. Куры как прибежали скопом, так скопом и умчались за угол дома. Лишь петух удалился не спеша, постоянно оборачиваясь и вроде бы как запоминая обидчиков. Напоследок еще раз кукарекнул, взмахнул крыльями и скрылся за углом.

Ох, как заругались на кинувшего женщины, загомонили и тут же разом замолкли. Застыли. Как обрезало. Шикнул кто-то. Управляющий, похоже, к порядку привел.

Тишина на дворе хозяйской усадьбы наступила такая, какая бывает именно что ранним летним утром в деревне. Когда стадо уже ушло на выпас, когда гусей выгнали на озеро, а мужики уехали на сенокос. И наступила редкая по летней горячей поре минута затишья. Сейчас бабы выйдут из своих домишек, и закипит работа. А пока тишь да гладь, да божья благодать.

Здесь же и сейчас без дела осталась лишь нанятая для обеспечения хозяйства прислуга и бестолковое куриное племя где-то за домом. А что куры? Говорю же, бестолковая птица. За нее даже в той моей жизни никого не штрафовали, если мало ли где на дороге под колеса попадет.