— Нет, я имею в виду, да, я хочу провести ночь вместе. — Он провёл рукой по лицу. — В смысле, вечер. Не всю ночь. Я собираюсь заткнуться. Просто скажи мне, во сколько разжечь костёр.

Уайатт поморщился, пока я сдерживала смех, притворившись, что грызу ноготь на большом пальце. По его щекам расползся румянец, и если бы я не знала его лучше, то сказала бы, что Уайатт Хенсли немного нервничал из-за меня. И мне даже не пришлось его целовать.

***

Ободряющая речь, которую я произнесла для себя перед выходом из дома о том, что я сильная, независимая женщина, которой не нужно мужское внимание, превратилась в сущее дерьмо, когда я добралась до дома Уайатта.

Танцующий янтарный свет камина отбрасывал оранжевые блики на его угловатое лицо, которое было задумчиво и напряжённо-сосредоточенное, пока он читал книгу по истории. Его светло-коричневая кожа тоже казалась почти золотистой в последних лучах заходящего солнца. Но хуже всего то, что он сменил свои обычные тёмные джинсы и футболку на тонкую тёмно-синюю флисовую куртку с вышитым жёлтыми нитками символом Университета Мичигана, а также на мою главную слабость — серые спортивные штаны. Мне пришлось сдержать стон, так как всё моё тело свело судорогой при виде того, как он бездельничал.

На подлокотнике кресла Уайатта стояла бутылка пива, а из динамика доносился спокойный мужской голос, поющий песню в стиле кантри, достаточно громко, чтобы перекричать ритмичное потрескивание пламени. Холодный серый и светло-коричневый дым каскадами поднимался к звёздному небу. Я разочаровалась, что у меня не было маршмеллоу, потому что получилась бы вишенка на торте.

— Хантер поет? — спросила я, плотнее запахнув кардиган.

Уайатт тут же захлопнул книгу и вскочил на ноги, как солдат, стоящий по стойке «смирно». Он даже не пытался сдержать улыбку, на его щеках сверкали ямочки. В сочетании с серыми спортивными штанами — я в беде. Моё сердце никогда не билось так быстро.

— О, нет. — Уайатт указал на кресло рядом со своим и подождал, пока я усядусь, прежде чем сесть самому. — Зак Брайан. Он, э-э, мой любимый певец.

— Мило, я всё равно не думала, что это Хантер. Не такой стиль пения.

Уайатт запрокинул голову и простонал.

— Пожалуйста, скажи мне, что теперь ты не фанатка его музыки?

— На сто процентов. — Я улыбнулась, прикусив нижнюю губу, когда Уайатт искоса посмотрел на меня, на его лице было написано презрение. — У него такой сексуальный голос. Кстати, у тебя случайно нет с собой его старого нижнего белья?

— Я тебя ненавижу, — невозмутимо произнёс он.

— Нет, это не так, ты любишь меня, — поддразнивала я, сглотнув, когда Уайатт не двинулся с места, только слегка подергивал челюстью, доказав, что я сильно ошибалась. Внезапно я схватила пиво Уайатта со стула и сделала глоток, поморщившись, когда отдала его ему обратно. — Да, я всё ещё ненавижу пиво. Боже, зачем ты его пьешь?

Пожав плечами, Уайатт съязвил:

— Помогает мне справляться с необходимостью общаться с тобой каждый день.

— Ты всегда такой обаятельный.

Я презрительно усмехнулась Уайатту, а затем хлопнула ладонями по блокноту, лежащему у меня на коленях. Тому, который до краев наполнен абзацами эмоциональной словесной рвоты о неверности Джейка. Если бы моему агенту нужна была книга о том, как ужасно чувствовать себя, когда тебе изменяют, наша предстоящая встреча была бы намного проще.

— В любом случае, у тебя есть что-нибудь, что напоминает тебе о Холли?

Уайатт вздохнул и, наклонившись, взял сложенную чёрную футболку. Он подержал её так несколько секунд, показав, что это поношенная футболка группы Simple Plan, похожая на те, в которых я иногда спала.

— Боже мой! Мне нравится Simple Plan. Они написали песню для одного из фильмов о Скуби Ду!

— Мне больно, что ты запомнила их именно такими. — Уайатт прижал футболку к груди, как будто пытался прикрыть колотую рану.

— И вообще, зачем мы собрались?

— Сегодня вечером мы устроим настоящий переполох, вот почему, Хенсли.

Я вскочила и подозвала Уайатта присоединиться ко мне. На его лице читалось явное опасение, лицо покрылось резкими морщинами, но в его глазах мерцало пламя, разжигая интригу.

— Когда я была маленькой, бабушка Грейс часто говорила, что мы создаём связи с людьми и событиями в нашей жизни, которые будут продолжать влиять на нас, пока мы целенаправленно не перережем эти метафорические нити. И она считала, что самый эффективный способ так сделать — использовать огонь.

Я открыла свой блокнот и вырвала первые несколько страниц. Те, где чернила размазались и потекли по некоторым страницам, изуродованные слезами, которые капали, когда я записывала всю свою ненависть на эти страницы.