«Это мы можем исправить, как только доберёмся до полноценного источника информации. Пока из-за скачивания блоков данных с заражённых нам попадается только крайне фрагментированная информация. Но я, как могу, структурирую появившиеся данные. Сейчас могу выдать примерную структуру войска вторжения».

«Это хорошо, обязательно напомни, но потом. Надо будет передать эти сведения в штаб», – ответил я, стараясь не отвлекаться от разговора с Белковым.

– Есть схемы обслуживания вентиляции и прочего? – спросил я, очертив рукой круг и указывая разом на всё.

– Как не быть. Идите за мной, – проговорил инженер, и вскоре мы оказались в довольно узкой подсобке, где всё было заставлено шкафами, а поверх них, на каждой дверце, стене и любой другой не завешенной инструментом поверхности были приклеены схемы обслуживания оборудования.

– И большой у тебя штат? – спросил я, уважительно оглядев хозяйство.

– Три человека, вашбродие, – с важностью ответил Белков, но тут же загрустил нахмурившись. – Было. Один погиб, второй – в изоляторе.

– В смысле в изоляторе? – напрягся я. – Вы заражённых живьём поймали?

– Да нет на нём паразита! Вчера этот дурень взбрыкнул, заорал, что бежать надо. А куда от нас сбежишь? Выход-то один, на поверхности толпы тварей, – махнул рукой инженер. – Вот и посадили его под замок, чтобы народ не смущал.

– Ясно. А то, что я сюда с той же целью пришёл, тебя не напрягает?

– Ну так. Надо – значит, надо. Что не выйдет ничего – это уже дело другое, – без обиняков ответил мужчина, а затем вздрогнул. Со стороны входа раздались частые выстрелы и крики. Хоть нам и не было видно, что там происходит, но, похоже, частично баррикада обвалилась. – Все наши коммуникации, все проходы специально сделаны, чтобы всякую дрянь не запускать. Ну а раз не зайти, и не выйти, значит.

– Это мы сейчас проверим, – быстро проговорил я, чувствуя, что время поджимает, но чем дольше смотрел на плакаты, тем больше убеждался в его правоте. Судя по схемам, инженерами было предусмотрено всё. Узкие зигзагообразные шахты с отстойниками и вертикально идущими вверх колодцами страховали от всего. От воды, насекомых, змей, попадания ядовитых химикатов и даже лавы.

Понятно, что предусмотреть совсем всё невозможно, и на старуху найдётся проруха. В этот раз попались полуразумные, быстрые, не боящиеся огня и кислоты, с трудом пробиваемые пулями пауки, способные карабкаться по поверхностям с отрицательными углами и при этом передавать информацию о своих перемещениях.

Но у меня всё же оставалась надежда на то, что и мы найдём выход. Во-первых, мы люди, а это куда хуже тараканов. Тараканы просто разбегутся по углам и спрячутся, мы же приспособимся, да ещё и среду под себя переделаем. А во-вторых, не верю, что нигде ничего не осталось. Огромный пласт работы, да чтобы вообще никто не накосячил?

– Сколько нам до поверхности?

– Пятнадцать метров в самой узкой точке, вашбродие, да только бронебетон изнутри взрывать – легче сразу застрелиться. А прямых проходов нет и быть не может. У нас же гарнизон, самая защищённая зона. Один вход – один выход, – не без гордости ответил инженер, но в этот момент от входа вновь раздались выстрелы и крики, так что добавил он куда мрачнее: – Ежли эту атаку отобьём, так до конца сезона продержимся.

– Увы, но тут ты не прав. Мы думали, что крепость захватили паразиты, так что в целом повезло. Но если ты видел тварь, что вашу дверь спилила, понял, что шансов удержаться никаких. Не здесь, без защиты и постоянного сопротивления, – не стал я обнадёживать мужчину. – Если не выберемся в ближайшие несколько часов, скорее всего, все поляжем.

– Ну, значит, придётся пробиваться обратной дорогой, – нахмурившись проговорил Белков. – Простите, ваше благородие, но другого пути нет.

– Может быть, может быть, – кивнул я, продолжая осмотр.

«Я позволила себе составить интерактивный план, на основе представленных схем, и сравнить их с планировкой бункера. Результат – имеются значительные расхождения как в коммуникационных выходах, так и в размерах некоторых воздуховодов», – отрапортовала Сара, выведя трёхмерную модель, и даже отметила несоответствие.

– Смотри, вот эта решётка вентиляции, – сказал я, ткнув в ближайшее от меня отличие. – На схеме она двадцать на двадцать, а по факту существенно шире.

– Так это второй слой, для удобства обслуживания, – отмахнулся инженер. – Мы его как приняли от заводчан, так и ведём.

– Погоди-погоди, что значит от заводчан?

– Так это, вашбродие, мы инженерные системы обслуживаем только во время сезона. Остальным, включая плановые работы, занимаются заводы, что в этом сезоне располагаются. Обычно начинают ночей через десять после окончания сезона и заканчивают ночей за сорок. Так чтобы с запасом не попасть на соседей.

– А схемы каждый раз новые рисуют? – уточнил я.

– Зачем это? Нет, ну, когда что-то совсем новое, тогда – конечно. Но большая часть десятки циклов не меняется, – нервно проговорил мужчина, и я по-новому взглянул на схемы. Есть у людей ещё одна особенность, мы все твари ленивые, и готовы из-за этого полностью довериться компетентности других. А значит, могли и тут. Вряд ли, конечно, всё же условия совсем другие. Но могли. И есть два пути проверить мою теорию.