— Ваша Светлость, какое же выгодное предложение. Я счастлив, что имею честь разговаривать с таким умным человеком, который умеет находить во всём взаимовыгодное. Да, я сегодня же отпишусь государю, нет, сделаю это завтра с первыми телегами с провиантом и фуражом, что прибудут в русскую армию. И особо выделю, что только вашими молитвами, сразу после нашей встречи, поставки начались, — я решил несколько уточнить условия, стараясь сузить манёвр для Тугута, отсекая наиболее гнусные требования со стороны канцлера.

— Ха-ха-ха, — рассмеялся он.

Теперь Тугут более всего напоминает детище доктора Франкенштейна, швов только не хватает, хотя и без них он чудовище, порождённое австрийской бюрократией и неведомыми родителями.

— Ваша Светлость, могу ли я ваш смех принять за согласие? — спросил я.

— На меня не действует вот это всё ваше про мудрейшего да праведного. Я долгое время провёл в переговорах с османами, мастерами лести и угодливости, уж простите, но русские в этом туркам сильно уступают, — сказал Тугут, становясь серьёзным. — Не думаете же вы, что наша возможная сделка может быть столь справедливой для вас? Мы не равны и никогда ровней не будем.

«Куда мне до сына лодочника,» — подумал я

— Условия такие… — начал говорить Тугут.

Как же здесь банально вербуют! Поманили сомнительным зачерствелым пряником, даже не рассказали, куда спрятали плеть, и всё, я должен посыпаться. Или всё-таки ещё одно дно у этого чемодана? А предлагалось мне стать агентом влияния… австрийского влияния при Суворове, ну, и отправить в письмах императору то, что мне надиктуют. А ещё закупки для русской армии, часть из них должна осуществляться через Военторг. Стоит ли говорить о том, что мне банально предлагалась схема отмывания денег?

Да и ладно, я не белоручка. Подумали бы, как прикрыть такой вот вполне себе гешефт, да и провернули обоюдовыгодную сделку. Но нет, нашли дурочка за три сольдо! Это подстава чистой воды. Любые подозрения падают только на Военторг. Моё слово против слова канцлера? Смешно. И тогда я на крючке. Продолжаю торговать, а с меня уже верёвки вьют, вплоть до банального шпионажа. Так это ещё и на всю жизнь. Я оказался неправ, и вербовка происходит вполне грамотно с подсадкой на преступление и дальнейший шантаж.

— Я откажусь, — жёстко сказал я.

— А можете? — хитро и гадко осклабился Тугут.

Орк, вот теперь он точно похож на орка, как в фильме про хоббитов. Парочку бы бородавок ещё, так определённо орк.

— Я могу покинуть расположение войск и направиться в Петербург к своему покровителю, чтобы спрятаться там от гнева вашего. Думаю, кто именно может прикрыть меня перед императором, вы и так знаете. Могу письмо написать своему монарху, но вы же его перехватите, но всё же могу. Суворову, из-за близости с которым я сидел в крепости, чем вызвал чувство вины у фельдмаршала, также скажу о положении дел. Он не может не посочувствовать или же что-то учудить. Но Военторг готов обсуждать предложение господина Меласа о закупках продовольствия, если поступит письменное предложение о закупках с предлагаемыми ценами. Бумага с печатью и подписью, — сказал я и был готов, что сейчас же обрушится потолок, или же я провалюсь со второго этажа, где и происходил разговор, на первый.

Слова звучали вызывающе, словно крик убеждённого в своей невиновности, притом смелого человека, которого ведут на казнь, а он «рубит правду-матку».

— Вы дерзкий. Господин Разумовский говорил об этом, — Франц фон Тугут позвонил в колокольчик и обратился к моментально возникшему в дверном проёме слуге. — Кофе нам принесите!

Слуга ушёл, а канцлер не спешил продолжать разговор. Было видно, что он размышляет. И тишина, нарушаемая лишь шумом шагов Тугута, продолжалась более пяти минут.

— Я мог бы смести вас, как пыль. И вот размышляю, делать ли это… Скажите, генерал-майор, а что вы думаете, вот к примеру, о Венеции, Пьемонте? Или о Папской области? — спросил канцлер.

Чуть подавил в себе порыв ответить, что я не могу думать такими категориями, как будущее Пьемонта или других государств в Италии. Если у меня нет мнения, то какого чёрта я вообще позиционирую себя, как представитель самого канцлера Российской Империи уже графа Безбородко?

Вот мысль пронеслась в голове про мою империю, и что она, по сути, за моей спиной. Ну, а то, что меня могут разменять? Так дальше фронта не пошлют, а я и сам туда стремлюсь. А нет, так и в Сибири есть дела на пару лет.

Не должно мне бояться этого урода. Много боялся в иной истории персидского шаха Грибоедов, когда с честью погиб на чужбине иранской? Или же Александр Сергеевич Меншиков боялся ли, когда оскорблял османского султана в преддверье Крымской войны, глядя тому в глаза? Да такие примеры можно продолжать озвучивать почти бесконечно. И я прогибаться не стану, тем более, что сейчас я выскажу позицию своего императора.

— А разве может быть иное решение, кроме как вернуть королевские династии? Мы же за это воюем, чтобы выгнать французских революционеров из Италии и вернуть природное положение дел, — сказал я, глядя прямо в глаза Тугуту.