Он в том же положении, что и вчера ночью – сидит на кровати с подушкой, подсунутой за спину. Только сейчас у него на коленях переносной столик, на котором раскрыта книга и лежит лист бумаги. Ручку брат крутит в пальцах.

Подхожу, целую его в щеку и коротко обнимаю. Выпрямляюсь.

– Мне пора, Никки.

– Ты уже внесла свое имя в тот документ? – интересуется он, внимательно на меня глядя.

Мотаю головой.

– Сегодня вечером.

Сразу перед тем, как сбежать из замка будущего муженька. Но Нику знать этого не надо.

Он сворачивает свою бумажку в несколько раз, проходя колпачком ручки по каждому изгибу, и передает получившийся квадратик мне. Я беру его, ничего толком не понимая. Вопросительно изгибаю бровь.

– Зачем это?

Я даже не обратила внимания, было ли там что-то написано.

– Прочитаешь, когда на новом месте обоснуешься.

Хмурюсь, вертя плотный сверток пальцами.

– В академии или… там, куда сейчас еду?

Ник смотрит на меня задумчиво, словно решает, отвечать ли вообще на вопрос. А потом пожимает плечами, мол, сама разберешься.

Вздыхаю. Братец порой бывает пугающе странным. Только привыкаешь к одной его причуде, как появляется другая.

– Ну хорошо. Это ты пожелания мне написал, да? Или стихотворение?

Он лишь улыбается, и понятнее не становится.

– Ладно, братик. Я пошла. Люблю тебя.

– И я тебя люблю, Алайна.

Что ж, похоже, все, оттягивать момент встречи с истинным больше не получится. Пока иду по коридору к лестнице, стараюсь выкинуть из головы все мысли. Дабы выглядеть как можно безразличнее к происходящему.

Берусь за перила и смотрю вниз.

В фойе стоит человек, спиной ко мне, и говорит о чем-то с отцом. Вернее, тараторит в основном папа, а незнакомец лишь вставляет короткие комментарии. Слов не разобрать, но зато слышен голос. Прохладный баритон, от которого у меня внутри все холодеет.

Бросаю взгляд к входной двери, но чемодана не нахожу. Наверное, унесли уже в карету. Украдкой вздыхаю несколько раз, крепче сжимаю пальцы на лакированном дереве перил, а затем расслабляю. Вмиг ощущаю себя неестественно спокойной.

Снова смотрю на широкую, затянутую черной тканью осеннего пальто спину и ступаю на лестницу. Прохожу больше половины, попутно разглядывая дракона со спины. Что ж, про ноги слухи обманывали. Они у него вроде бы одной длины. И вообще, с этого ракурса истинный не выглядит страшным. Высокий, черноволосый. В цвете, правда, что-то странное, ненастоящее. Слишком темное, будто это парик, а не естественный оттенок.

Словно ощутив мой пристальный взгляд, мужчина оборачивается.

Я внутренне вздрагиваю, останавливаясь и вновь вцепляясь в перила. Половину его лица скрывает черная маска. Всю правую сторону, глаза и лоб. Губы, левая щека и подбородок остаются открытыми.

Высокий ворот скрывает шею, руки затянуты в перчатки.

Окинув лорда взглядом с головы до ног, возвращаюсь к глазам в прорезях маски. Даже отсюда виден их цвет. Насыщенно-зеленый.

Собираюсь с духом и заканчиваю спуск, оставляя ступени позади. Иду еще немного вперед, замирая в двух шагах от незнакомца.

– Алайна, тебя тут заждались уже! – нарушает затянувшуюся тишину отец.

Подскакивает ко мне, суетливо обнимает и сразу же подталкивает к мужчине.

– Вот, лорд Грайборг, это ваша истинная. Забирайте.

Стискиваю зубы, прилагая огромные усилия, чтобы оставаться внешне невозмутимо спокойной. Смотрю дракону в глаза, мысленно шинкуя папочку на мелкие кусочки. Мало ему продать меня, так еще унизить решил перед этим истуканом.

«Забирайте»!

Словно я подержанное пианино какое-то.

Лорд усмехается уголком губ, что тут же привлекает мое внимание. И вдруг произносит насмешливо:

– А леди умеет говорить или она немая?

Вздергиваю подбородок, ощущая вспыхнувший жар в груди.

– Немая невеста стоила бы дороже! – звонко парирую я, прежде чем отец успевает открыть рот.

Он давится воздухом и шипит:

– Алайна!

Дракон бросает на него острый взгляд, потом снова смотрит на меня. Чуть прищуривается, дергая уголком губ. Мне отчего-то становится жутко.

– На этом мы с вами прощаемся, лорд Эсмонд, – прохладно тянет он, не сводя с меня глаз. – Пойдем, невеста. Нам предстоит долгая дорога.

Отворачивается, следуя к выходу.

Папа хватает меня за запястье и притягивает к себе.