Гнетущая атмосфера неопределенности и обреченности витала над флотом Уоррен. Люди, отрезанные от спасительной «Тавриды», оказались замурованными в гигантской бронированной ловушке наедине со своими страхами перед неизбежным концом. Офицеры из последних сил пытались подбодрить своих подчиненных, но их увещевания звучали все более фальшиво даже для них самих. О каком боевом духе могла идти речь, когда даже в высших эшелонах командования царили разброд и шатания? Адмиралы и капитаны кораблей исподволь осыпали друг друга упреками, перекладывали ответственность, бросались во все тяжкие от безнадеги и страха.

Имелась бы малейшая возможность — и большинство американских вымпелов давно бы разбежались кто куда, невзирая на приказы и присягу. Любой ценой вырваться из этого железного капкана навстречу призрачной надежде на спасение… Но, увы, «янки» были накрепко заблокированы внутри собственной крепости плотным кольцом превосходящих сил противника. Бежать было некуда — только на верную гибель от безжалостного огня русских бортовых батарей…

…Осаждающие тем временем деловито и планомерно готовились к решающему штурму.

— Атаковать нужно сразу со всех направлений, одновременно, — безапелляционно заявил Иван Федорович, присутствуя в качестве одного из командующих на очередном совещании на борту флагманского авианосца Дессе «Петр Великий». Голос Самсонов буквально сочился нетерпением, а глаза горели лихорадочным блеском, словно в предвкушении грядущей схватки.

Ему не терпелось поставить эффектную точку в затянувшемся противостоянии за «Екатеринославскую» и покрыть себя славой в ходе предстоящего штурма. Опьяненный будущими почестями, Иван Федорович и не думал считаться с неизбежными потерями среди личного состава. В его представлении лучшего способа увековечить свое имя в анналах русского космофлота, чем молниеносная и сокрушительная победа, добытая любой ценой, просто не существовало.

Я невольно поежился, представив себе, сколь многих достойных людей мы рискуем потерять, если пойдем на поводу у одержимого жаждой триумфа Самсонова. Бездумно бросаться на хорошо укрепленные позиции врага в лобовой атаке, не считаясь с потерями — в этом был весь Иван Федорович. Блестящий тактик, но скверный стратег, неспособный просчитать последствия своих действий дальше ближайшей баталии.

Между тем на совещании воцарилось молчание. Казалось, все его участники пребывают в некоторой растерянности, не решаясь открыто оспорить предложение командующего Черноморским флотом, но и не испытывая особого энтузиазма от перспективы штурмовать американскую твердыню в лоб.

Чувствуя, что еще немного — и горячая голова Самсонова увлечет за собой остальных, я решил вмешаться. В конце концов, на карту была поставлена не только судьба предстоящего сражения, но и жизни множества русских космоморяков. А я слишком хорошо помнил, каково это — терять боевых товарищей в огне бессмысленной бойни. И теперь просто не мог допустить повторения трагедии.

— Могу я высказать свое мнение? — неожиданно для всех поинтересовался я, обращаясь напрямую к командующему эскадрой. В наступившей тишине мой голос прозвучал неожиданно громко и отчетливо, заставив остальных участников совещания вздрогнуть и обернуться.

Адмирал Дессе смерил меня долгим испытующим взглядом, словно пытаясь просчитать причины столь неожиданной инициативы его крестника. Дессе не хотел очередного моего конфликта с Самсонов. Но, в конце концов, все же кивнул, давая разрешение продолжать.

— Даже самое трусливое и безобидное создание в Галактике будет драться до последнего, если оно окажется загнанным в угол, без малейшего шанса на спасение, — с расстановкой произнес я, обводя глазами притихших адмиралов и капитанов. — Американцы сейчас напуганы и дезориентированы. Многие из них, не будь на то приказа, охотно сложили бы оружие и сдались на милость победителей…

Собравшиеся недоуменно зашушукались, гадая, к чему я клоню. Они никак не могли взять в толк, какое отношение рассуждения о повадках галактической фауны имеют к грядущему штурму. Но я невозмутимо продолжал развивать свою мысль:

— Однако незадолго до того, как противник укрылся за стенами своей крепости, адмирал Дессе, насколько мне известно, отдал недвусмысленный приказ «не брать пленных». И «янки» имели возможность лично увидеть, как он претворялся в жизнь во время нашего преследования их кораблей от Никополя-4. Так что теперь они отлично понимают: пощады ждать неоткуда. А значит, даже те из них, кто был бы не прочь сложить оружие, станут сражаться с удесятеренным фанатизмом обреченных. Ведь им больше нечего терять…

Сидящие за столом, начинали улавливать подтекст в моих рассуждениях. И правда, если задуматься, то намерение брать космическую крепость даже не штурмом, а простым наскоком и числом, начинало казаться опасным безрассудством.

— В условиях предстоящей тяжелой и кровопролитной схватки наши потери рискуют оказаться чудовищными, — безжалостно резюмировал я, глядя прямо в глаза адмиралу Дессе. — Ожесточение загнанного в ловушку неприятеля обернется для нас тысячами и тысячами напрасных жертв. Причем удар примут на себя не только корабли, но и наши абордажные команды, которые будут вынуждены зачищать каждый вымпел противника, как неприступную крепость. Готовы ли мы пожертвовать ими ради скорейшего завершения кампании?